Мой любимый Драконыч

Только вернулись в отделение — вызов в ревматологию на очередной аппендицит, который, к счастью, не подтвердился. У мужчины-ипохондрика разболелся живот. Но не по нашу душу. Гастрит. Вызвали дежурного терапевта, а сами опять побежали в приемник. В токсикологию поступил алкоголик с отравлением стеклоочистителем. Оперировать, к счастью, тоже не пришлось. После алкоголика я вернулась в ординаторскую, если честно, уже чуть живая. Драконыч по пути свернул в свой кабинет. Я плюхнулась на застеленный диван с ощущением, что засну прям во время движения, не успев достигнуть поверхности. Но через пару минут или даже может быть секунд, проснулась. Адреналин, не смотря на усталость, разбудил и быстро заснуть не позволил. Я лежала и листала в памяти сегодняшний день. Приемник, роддом, ординаторская, операционная, беременная, невеста, алкаш, и везде мой Дракон. Потом вспомнила его офигительно смешной вид в акушерстве, внезапно вспомнила его ехидно-хамскую фразу — «В ординаторской у нас только один диван. Впрочем, если вы не против спать вдвоем, мои орлы тоже против не будут». Фраза больше не вызывала злости. Я, уже засыпая, усмехнулась. Даже вдвоем сейчас после нашего дежурства я бы только спала. Пусть бы рядом оказался самый красивый, самый сексуальный и самый любимый мужчина, например Драконыч. Хм…любимый? Ну, я совсем заработалась… Впрочем, профессионализм, властность, обаяние и концентрированный тестостерон — это легкое средство влюбить в себя любую, не зависимо от того хочет ли сам владелец этих достоинств влюблять и влюбляться сам. Ну, на мой взгляд… Пока мой завотделением вел себя как самодур и варвар, эта аура была замаскирована его деспотизмом, а сейчас мгновенно проявилась. Но ведь деспотизм никуда не делся. Так почему он больше не скрывает его обаяния. Дело во мне? Или в нем? У деда надо спросить. Или не надо… Это я додумывала уже практически во сне.

До семи утра (оставшиеся три часа) больше никто не беспокоил.

Утром быстро умылась, почистила зубы, убрала постель, сложила диван. Пришел Альберт. Скрылся в закутке переодеваться.

Я пила кофе.

— Альберт, кофе будешь?

— Сиди, я сам налью. Как первое дежурство?

— Очень много впечатлений.

— Тяжело?

— Да. Это не на «Севильского цирюльника» сходить. Но, я другого и не ждала. Так что все нормально.

— Любите оперу? Доброе утро.

— Игорь Маркович! Вам ассасином работать! Вы двигаетесь абсолютно бесшумно!

Я сидела спиной к двери. Смотрела в окно и голос заведующего прозвучал неожиданно как глас с небес.

— Хорошо не ассенизатором. Налейте мне тоже кофе.

Соболев прошел и сел за журнальный столик, за которым мы вчера «пировали».

Я встала, подошла к кофемашине. Сделала кофе для Драконыча и заодно и Альберту.

Когда повернулась к мужчинам с чашками в руках, увидела одинаковый взгляд, которым они на меня смотрели. Внутренне усмехнулась. Вот так вот! Драконыч наконец то меня разглядел. Точно говорит народная пословица. Не по хорошему мил, а по милу хорош.

Поставила перед ними чашки. Села. Драконыч поблагодарил и, наконец-то, оторвал от меня взгляд.

— Альберт. Вчера прооперировали в акушерстве беременную, острый флегмонозный аппендицит, местный перитонит. Я с утра звонил, у нее все нормально, но ты все же сходи, посмотри. По блокам я тоже пробежался. Ничего экстренного пока нет. Посмотри Гриненко из 612 палаты первого блока. Холецистэктомия вчерашняя. И Коршунова с панкреонекрозом мониторь. Если что — звони.

Я внутренне неловко поежилась — пока я спала, и зубы чистила, Соболев уже работал. Меня не разбудил. Но на будущее надо сделать пометку, что вставать надо, по крайней мере, на час раньше.

Далее Соболев передал список тяжелых и послеоперационных больных.

— Альберт, мы вчера невесту оперировали, — вставила я свои 5 копеек. — В холодильнике остатки тортика. Свадебного. Можешь доесть.

Альберт воспринял новость о невесте почти без интереса. Понятно. Всяко бывает. Они с Соболевым еще поговорили о вчерашнем больном с холецистэктомией. Я внимательно слушала, допив кофе, помыла чашку.

— Игорь Маркович, можно домой?

— Да. Идите, отдыхайте.

— До свидания.

Я зашла в закуток для переодевания. Сняла брючки, надела джинсы, потом переоделась в черный топ, переобулась и вышла. Мужчины опять окинули меня особым, мужским взглядом. Нравлюсь, внутренне улыбаясь, подумала я. Я привыкла к таким мужским взглядам. И, хотя, серьезных отношений у меня никогда ни с кем не было, но мой внутренний мир гармоничен только при наличии вот такого мужского внимания. Все-таки я женщина хирург, а не просто хирург. И мужское внимание мне привычно и приятно и, даже, необходимо. Тем более что и училась, и работала я всегда преимущественно в мужском коллективе, где и имела мужского внимания в избытке.

Помахав в дверях на прощание ручкой, отправилась домой. Дома ждал дед. Я выпила еще и с ним кофе и подробно отчиталась о дежурстве. Когда я рассказывала об оранжевых с лягушатами трусах Соболева, дед проницательно посмотрел на меня.

— Громко ржала?

— Ага.

— Бессовестная, — хмыкнул дед. Но потом тоже начал смеяться. Отсмеявшись, сказал.