Мой любимый герцог

– Да, – тихо сказал Рат, вглядываясь в ее лицо своими темными горящими глазами, и подошел чуть ближе. – Мне кажется, что некий живописец окунул кисть в золотую пыль и нанес ее на ваши щеки.

Странное, но восхитительно приятное чувство охватило Марлену. Она ощущала покалывание в груди и жар внизу живота, отчетливо чувствовала, как в ней что-то расцветает. Ей казалось, что герцог смотрит на нее и думает, что она самая красивая девушка в мире.

Почему ее так тянет к нему?

Она даже не предполагала, что с радостью останется с ним наедине и будет наслаждаться их болтовней. Он не имел права заставлять ее испытывать такие удивительные ощущения. Он известный повеса. Своей безобразной выходкой он сломал жизнь Веронике, а значит, и Евгении, поскольку та жила с сестрой и каждый день видела, как та несчастна. Зная все это, Марлена должна была прийти в ужас при одном только взгляде на герцога, и всегда считала, что так и будет, если они когда-нибудь встретятся. Только вот вышло все иначе. Она почему-то не рассердилась, когда он подшутил над ней, заставив поверить, что у нее на щеке насекомое, а, напротив, поддалась его обаянию.

Чтобы скрыть сильные чувства, бурлившие в ней, она откашлялась и заметила:

– Здесь нет ни художников с кистями, ни золотой пыли, ваша светлость. А что касается этого… – Она взглянула на красивые флакончики и протянула коробку герцогу. – Это, безусловно, очень мило с вашей стороны: позаботиться о моей дорогой подруге, – но я не могу принять такой подарок. Флакончики очень красивые, и на них очень дорогие серебряные крышечки.

Рат даже не подумал взять коробку и демонстративно сцепил руки за спиной.

– Это олово, мисс Фаст, а не серебро. Вы перепутали.

Желая во что бы то ни стало вернуть подарок, она подошла к нему так близко, что коробка коснулась обтянутых бархатом пуговиц на его жилете.

– А вы не выбираете выражений.

– Так выходит, когда я с вами.

– Просто вы игнорируете принятые в обществе правила, а я вынуждена напоминать вам о них.

Рат сделал шаг вперед, и теперь коробка вдавилась ему в живот. Марлена этого никак не ожидала, поэтому на мгновение запаниковала. Что делать: отступить или продолжить прижимать к нему коробку? Нет, она не сдастся. Будет держаться до последнего.

Не вынимая рук из-за спины, герцог еще ближе придвинулся к ней. Или прижался к коробке?

– А вы развиты не по годам, как и много лет назад, когда мы впервые встретились, – заметил Ратберн.

– А вы, как и тогда, слишком самонадеянны! – не осталась в долгу Марлена.

– Вы всегда говорите что думаете?

– Да, но ведь это произвело на вас впечатление!

– Совершенно верно, – не стал спорить Рат и еще немного придвинулся к ней. – А ваши глаза такие же большие и яркие, как и тогда, когда вам было двенадцать.

Ах, он совсем не помогает ей избавиться от нахлынувших чувств и обрести силу. Она напрягла мышцы рук, удерживая несчастную коробку, которая подвергалась все более сильному давлению.

– Мне было десять лет.

– И у вас была буйная и непокорная шевелюра.

– Просто непричесанная.

– И лягушка в руке.

Марлена не знала, сколько еще сможет защищаться: герцог напирал на нее, то есть на коробку, все сильнее, – и выпалила:

– Это была жаба!

Герцог выпрямился, перестав налегать на коробку, но не отступил.

– Боже правый, неужели вы знаете разницу между ними?

Марлена засмеялась и наконец смогла расслабить руки, а заметив, что они слегка дрожат, задалась вопросом, от чего – от усилий или от близости герцога?

– Знаю, конечно: у жаб короче лапки, а кожа толще и грубее, чем у лягушек.

– Мне это известно, мисс Фаст. Просто не ожидал, что известно и вам. Впрочем, чему я удивляюсь?

Марлена почувствовала облегчение.

– Я всегда любила читать, особенно мне нравятся книги о растениях и устройстве садов. Еще в детстве благодаря кузенам я полюбила все живое. Они не позволяли мне играть с ними, пока не поймаю жабу. Поскольку поначалу я ловила одних лягушек, тетя сжалилась надо мной и объяснила разницу.

– Похоже, ваши кузены были маленькими бесенятами, – улыбнулся герцог, – но вам это нравилось.

Марлена кивнула.

– Да, вы правы и в одном и в другом.

– И еще вам нравится читать скандальные книжонки о… – Герцог заколебался, то ли вспоминая слово с обложки, то ли подыскивая другое, и Марлена услужливо подсказала:

– …повесах.

– Да, именно так.

Марлена разволновалась. Ей не хотелось задавать никаких вопросов – и не следовало задавать, – но любопытство, как обычно, одержало верх и она не смогла промолчать.

– Вы прочитали брошюру?

– Пока нет.

Это признание задело ее, и она пробормотала, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучало раздражительных или обвинительных ноток:

– Ну… вы же просили книгу, чтобы прочитать.

Марлена сочла обидным, что он даже не удосужился ее открыть, хотя прошла почти неделя. Было бы желание, он прочитал бы ее за час, даже если читает по слогам, в чем она сомневалась.

Так почему даже не открыл книгу? Хотел разозлить ее?

– Когда-нибудь прочитаю, – сказал он небрежно.

«Когда-нибудь?»