Мой любимый герцог

– У меня нет причины лгать вам. Могу только сказать, что все это издержки молодости. – Герцог оперся локтем о спинку скамейки. – Знаете, то, что случилось много лет назад, касалось не столько писем, сколько нелепого пари между тремя друзьями. Мы были уверены, что все юные леди сожгут письма в камине и больше не вспомнят о них, и даже подумать не могли, что они захотят встретиться с тайными поклонниками.

– И вы стали хвастаться.

– Нет, – совершенно искренне сказал герцог. – Мы не хвастались. Наш разговор подслушали.

– И вы предложили тому человеку деньги за молчание.

Герцог медленно покачал головой.

– Возможно, вы слышали именно такую версию, но на самом деле мистер Говард Дрейтон потребовал у нас деньги за молчание и хотел получать приличную сумму от каждого из нас каждый месяц. По его мнению, это был прекрасный способ исправить свое пошатнувшееся финансовое положение и оплатить карточные долги. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мы должны были выполнить его требования, но тогда это было против наших убеждений. Мы не могли позволить какому-то выскочке запугивать нас. Не следовало ему угрожать, тем более что он был вхож к принцу. Это было глупо с нашей стороны. Проще было заплатить. Но, увы, никому не дано заглянуть в будущее. Если бы мы только могли представить, как долго этот скандал будет нас преследовать, что даже переживет мистера Дрейтона, то, безусловно, заплатили бы. Для всех было бы лучше.

– Все когда-то о чем-то сожалеют, – вздохнула Марлена, думая, что и она не исключение. – Кто-то больше, кто-то меньше. Вы утверждали, что уже давно не связываетесь с невинными молодыми леди, но ведь меня преследуете, ваша светлость, каждым словом и каждым взглядом…

Марлена увидела удивление на его лице.

– Вы так считаете? – изумился герцог.

– У меня нет причин лгать!

Выражение его лица изменилось: теперь это было нечто среднее между гримасой досады и грустной улыбкой.

– У меня не было такого намерения… ну, может, за исключением раза-двух: когда коснулся вашей щеки в день нашей первой встречи и когда прижал вас спиной к секретеру в гостиной.

– Намного больше, и вы это знаете, – заявила Марлена. – Я понимаю, что это неправильно и неприлично, но тем не менее хочу, чтобы вы подарили мне поцелуй, – он будет у меня первый. Полагаю, вы этого тоже хотите.

– Безусловно, но, как и вы, я же знаю, что это недопустимо, поскольку я ваш опекун и моя обязанность – защищать вас именно от таких, как я.

– Я уверена, что вы не перейдете границы дозволенного.

Герцог усмехнулся.

– На вашем месте я бы так не говорил.

Он протянул руку и положил ладонь ей на шею. Тепло его ладони успокаивало, вселяло уверенность. Марлена повернула голову, чтобы его ладони было удобнее, и несколько секунд он нежно ласкал подушечкой большого пальца чувствительную кожу под подбородком, потом его рука скользнула вниз, к корсажу платья, и вернулась обратно. Его прикосновения были легкими словно перышко, но все равно обжигали.

Рат не отрывал глаз от ее лица.

– Вы слишком многого требуете от меня – человека, который не привык сдерживаться, когда речь идет о его желаниях.

Его прикосновения, выражение его лица, его слова… – все это произвело на Марлену такое сильное впечатление, что ей стало трудно дышать, она чувствовала какое-то странное томление, по телу разливалось тепло и проникало в душу.

– Не думаю, что вы способны свое внимание навязывать леди.

– И вы правы. – В голосе его прозвучала нотка самодовольства.

Свежий запах его мыла для бритья будоражил, и Марлена нервно облизнула губы.

– Полагаю, для вас поцелуй не новость, ваша светлость, в отличие от меня. Неудивительно, что мне любопытно, действительно ли поцелуи так возбуждают, что поэты посвящают им стихи, а женщины рискуют репутацией.

– Случается, рискуют не только репутацией, но даже самой жизнью.

– Правда? – ахнула девушка.

– Я вовсе не подстрекаю вас – скорее предостерегаю.

Нет, подстрекал! Его пальцы ласкали шею, подбородок, уголки губ. От каждого медленного томного движения дыхание сбивалось, в груди нарастало странное теснение, а между ног становилось горячо.

Марлена заглянула ему в глаза. Он не отстранял ее, но и не целовал. Она опустила взгляд. Носовой платок герцога по-прежнему лежал у нее на коленях, как своего рода щит, но она не собиралась его использовать. Ветерок слегка шевелил уголки тонкой ткани, но не более того. Она могла взять его в любой момент: ведь спас же он ее однажды от величайшего желания поцеловать мужчину, – спасет и сейчас.

Девушка подняла глаза на герцога. Он смотрел на нее с таким напряженным вниманием, словно она для него весь мир и он готов свернуть горы, чтобы дать ей желаемое, и тем не менее не придвигался ближе.

Внезапно она все поняла: его удерживает клятва, честь или еще что-то такое, поэтому она должна сделать первый шаг. Они оба хотят этого поцелуя, а значит, роль нападающего она возьмет на себя.

Да будет так!