Мой любимый (не) медведь

Я, конечно, знал, что просто не будет, но светить яйцами, хоботом и голой жопой при незнакомцах точно не планировал. А уж перед этими незнакомцами и подавно. Я пока не раскусил моих будущих родственников, но маман меня определенно напрягает, косится на меня только так, словно на мне снова хобот, только уже на лице. Сразу понятно- баба дотошная, и судя по отсутствию словесного поноса у Алины, та ее знатно достала. Но во всем этом есть определенно большой плюс, на который я никак не надеялся- моя макраместка пала. Не знаю от чего, то ли от хобота, то ли от ягодиц, но теперь знаю точно- не соскочит. То, что раньше для нее было непонятной игрой, сейчас точно заиграло по-другому. Пятой точкой чувствую-неравнодушна. Наконец-то! Бабы как бабы, а эта не от мира сего. Смотрю на будущую тещу, у которой, кстати, залип укроп на верхней губе, и не верю, что Алина будет такой. Нет, фигня это про дочерей и мам. Алинка хоть и стервозина, но при определенном подходе станет лапой, а эта нет. Сразу видно, кто в доме хозяин и у кого яйца, и это явно не Петр. Интересно, какой был родной отец у Алины, на мать она совсем не похожа, по крайней мере внешностью точно. Маман блондинистая мадам, и насколько я понимаю натуральная, а судя по ее блеклым бровям и бледному лицу вся какая-то не очень, а вот Алинка, что надо. Волосы, как я люблю- длинные, каштановые, без этих новомодных попугайских прядей. Как там в песне: и губки бантиком и бровки домиком, правда она не сонный гномик. Хотя нет, гномик. Усмехаюсь сам себе.

— Александр, что вас так насмешило?

— Вам показалось, Мария Александровна. У вас, кстати, укроп на губе, — будущая теща тушуется, устремляет взгляд в тарелку и вытирает рот салфеткой.

— Извините, нехорошо получилось.

— Да что вы, главное не в зубах застряло, да, Алин?

— Определенно. Если застрянет в зубах, мама, то это хуже. И зубочисткой не всегда получается достать. А потом ковыряешь, ковыряешь, травмируешь десны, а там и хроническое воспаление, отсюда и пародонтальный карман. А так как зубочистка нестерильна, то в этом кармане нередко возникает пародонтальный абсцесс, ну и гнойная полость, вскрытие, дренирование и так далее. В общем, определенно лучше укроп на губе, чем в зубах.

— Наконец-то, моя Алина вернулась. Чмокни папочку, — и тут Алина сама тянется ко мне. Чудеса ей Богу, но видимо рано порадовался.

— Я тебе хобот оторву, не переигрывай, — шепчет мне на ухо.

— Еда, кстати, невкусная, сразу видно не домашняя. Без души, — по-прежнему не унимается будущая теща.

— Не придирайтесь, Мария Александровна. Все очень вкусно, вам просто укроп поперек горла встал.

— Скажите, Саша, а вы всегда такой?

— Нет. Обычно я гораздо хуже.

— Надеюсь шутите. Ну, расскажите что-нибудь о себе, Саша. Кто ваши родители, они с вами живут? Может пока мы здесь, познакомите?

— Со знакомством вряд ли, думаю вам пока рановато отправляться в мир иной. Мои родители умерли, из родных осталась только бабушка.

— Простите, не подумала. Ну хорошо, Саша, вы владеете клубами, а образование у вас есть? Какие-то увлечения может быть?

— Кое-как закончил школу, потом армия и зарабатывание денег. Никаких институтов и прочего. А из увлечений только макраме.

— Макраме?! — удивленно спрашивает маман.

— Да. Мы с Алиной прямо втянулись. Ходим специально на кружок, кстати, розовые трусы мы сплели вместе, но по большей части Алина, она уже почти спец. Хотите мы вам что-нибудь сплетем?

— Нет, спасибо. Очень странно. Алина даже пуговицу не может нормально пришить, а тут макраме.

— Ну, пуговицы и шитье это другое. А мы плетем. Каждый вечер за чашечкой кофе плетем и плетем.

— Алина, что я еще о тебе не знаю? Или это шутки?

— Никаких шуток, мама, да мы любим макраме.

Моя макраместка с радостью мне поддакивает. Ну, прям идиллия. Маман еще что-то вещает, в беседу даже включается отец, а мне становится скучно. Разогнать бы всех по домам, выкинуть на хрен эту посуду со стола и разложить бы тут Алинку. Трусы-то я напялил, а из-за родственничков секса не видать. Моя будущая теща продолжает болтать, а я тоже даром времени не теряю. Пододвигаюсь ближе к моей птичке-обломинго и наглым образом задираю ее, и без того короткое, платьице. Веду рукой по внутренней стороне бедра, Алина вопросительно на меня смотрит, но не отстраняется. Легонько выписываю узоры на нежной коже и как только касаюсь резинки трусиков, моя макраместка тут же вздрагивает, дергает ногой и встает из-за стола.

— Давайте я поставлю чайник, — Алина не спрашивает, а скорее констатирует.

Начинает суетиться и собирает посуду со стола, а я только этому рад, хочу скорее завершить этот вечер. Не привык я к этим посиделкам, вот совсем не привык.

* * *

Девять вечера…. Прекрасный день, ничего не скажешь. Я с чистой совестью наконец-то собираюсь домой. Одно меня несомненно радует, Алина не хочет моего ухода, так и жмется ко мне. Ладно, потерпим несколько дней.

— Потапов не уходи, а?

— А что так, уже без меня не можешь? Ты ж моя макраместка, ну потерпи.

— Мама с меня сейчас не слезет.

— Так иди и защищай честь моей задницы и хобота.