Мой любимый судья

— Я не собираюсь встречаться с королевой. Особенно, если она когда-нибудь слышала ту единственную шутку, которую я отпустила о принце Эндрю.

Папа подмигивает мне.

— Никогда не знаешь наверняка.

— Билл! Не поощряй ее. Я пытаюсь помешать ей тешить себя надеждами, спасти ее от неприятия и унижения. В чужой стране, не меньше!

— Не нужно обнадеживать меня, — щебечу я. — Я уже знаю, что так и должно быть.

Мама раздраженно поворачивается к моему отцу.

— Единственная причина, по которой она хочет поехать, заключается в том, что у нее есть дурацкая идея заставить этого грубого британского судью влюбиться в нее.

— Того старика? Ха. — Папа выглядит нейтральным. Может, он чувствует, что в двадцать три года ему больше не нужно так меня защищать. Он был прав.

— Да! Разве это не заставляет тебя хотеть защитить свою единственную дочь от боли? Я посмотрела, ему сорок восемь лет! Старше тебя!

— Ха, — повторяет папа. Я знаю этот звук. Он поглаживает свою бороду. И тут я слышу улыбку в его голосе. — Ты знаешь, за ней бы хорошо присматривали. Он, вероятно, будет относиться к ней лучше, чем те жуткие чуваки-комики из «Корзинки смеха». И она всегда хотела поехать в Англию.

Мама кудахчет:

— Это потому, что она тянулась к этому мужчине! Говорю тебе, фантазия вышла из-под контроля!

— Вот, что я скажу тебе, — говорит папа, вздыхая и складывая газету. — Как насчет того, если она все-таки поедет в Англию и впоследствии будет унижена, тогда ты сможешь сказать «я же тебе говорила», а я могу профинансировать совершенно новую машину по ее выбору. Это меньшее, что мы можем для нее сделать, учитывая все долги, которые у нее появились после занятий по импровизации, актерскому мастерству…

Я бегу к нему, обнимая единственного человека, кроме сестры Дианы, который по-настоящему понимает меня.

Мама качает головой.

— Ты ее избалуешь.

Однако папино лицо сияет неуемным солнечным светом, совсем как у меня.

— Срази их наповал, принцесса.

***

И вот теперь я здесь, готовлюсь сразить их всех наповал.

Я берегла себя для Филиппа Вайлдвуда и мой день, наконец, настал.

Я в Лондоне, направляюсь навстречу с ним. Но, согласно моему маршруту, на самом деле я нахожусь в английской сельской местности, где-то недалеко от местечка под названием Уорвикшир. Не просите меня произнести это еще раз.

После того, как дворецкий проводил меня в мою комнату в крыле, где остановились шесть других американских конкурсанток, я решаю осмотреться. Просидев так долго в самолете, я готова лезть на стены. Мы все должны встретиться в бальном зале через тридцать минут, чтобы получить инструктаж от продюсеров шоу, так что я уверена, что смогу быстро прогуляться по территории. Чтобы проникнуться духом, я позаимствовала потрясающее викторианское платье у театральной труппы моей подруги. Когда еще в моей жизни у меня будет возможность побродить по месту, похожему на съемочную площадку исторического фильма, одетой как благородная дама? Никогда. И еще? Благодаря ему мои сиськи выглядят потрясающе.

Территория замка не разочаровывает. Потрясающий розарий спрятан за холмом в задней части замка, с видом на небольшое озеро, гладкое, как стекло, если не считать группы лебедей, скользящих по поверхности. Меня вдруг осеняет, что, возможно, не смогу найти дорогу обратно в бальный зал, но мне все равно. Аромат огромных бутонов переполняет меня и возникает желание прилечь на траву и впитать всю красоту.

Ветерок такой приятный, небо голубое и я действительно здесь, в доме моей единственной настоящей любви. Просто он еще не знает об этом.

Я закрываю глаза и вдыхаю аромат роз, гадая, что скажу, когда наконец встречу своего Филиппа.

Глава 4

Филипп

Сегодня тот самый день и меня внезапно охватывает паническое чувство, что я зашел во всем этом слишком далеко.

Расхаживая взад-вперед по комнате, я не могу придумать ни единого слова для вступления.

Когда Хлоя узнает, что я подстроил весь этот процесс только для того, чтобы встретиться с ней, она помчится обратно в Хитроу. Вполне оправданно.

Несколько недель назад я просматривал видео с прослушиваний, одно за другим. Примерно через пятьдесят невыносимых видеороликов я заметил ее. Не удостоенный наград домашний пекарь, но победитель во всех других неизмеримых отношениях. Длинные темные волосы обрамляли пару глубоких проникновенных карих глаз, задорный носик и пухлые губы, изогнутые в озорной усмешке. На ней был фартук с оборками, она шутила и болтала во время провальной кулинарной демонстрации. В какой-то момент она подожгла сотейник. Она потушила его фартуком — будучи все еще в нем — и продолжила рассказ о своей жизни, не сбиваясь с ритма, будто ничего тревожного не происходило.

В тот день я не знал ее имени и мне было все равно. На кухне она была кошмарна, но это тоже не волновало. Я просто знал, она должна быть моей.