Мой любимый зверь

Сидеть дома было практически невозможно. С каждым днем Инга все более ощущала, как давят на нее стены. Звуки, даже очень тихие, доносились отовсюду: из открытого окна, из соседних квартир… Лезли в уши, мешали, царапали. И запахи – чужие, ненужные…

Она просыпалась рано утром, старалась как можно быстрее сделать работу (час-два не больше, сосредоточившись до предела), а потом убегала в лес. И только забравшись в глухую чащу, начинала чувствовать, что ее отпускает.

Наушники теперь оставались дома, слишком громкие звуки стали невыносимы.

Ей больше нравилось прислушиваться к лесу, к его шорохам, безошибочно угадывать за кустами или в траве его мелких обитателей. Первое время Инга бегала по проторенным дорожкам, но вскоре это перестало ее устраивать. Ей хотелось забираться в чащу, туда, куда никто не заходил, а потом с легкостью находить дорогу назад. Это было необычно. И неожиданно.

Инга прислушивалась к себе, пытаясь понять, что именно становится другим. В том, что в ней что-то меняется, даже сомнений не оставалось. Пока она не уехала сюда и кружилась в бесконечном вихре городской жизни – работа, друзья, с одной стороны, охота, переживания, о том, что с ней происходит, с другой стороны – у нее не было времени заметить и почувствовать, как ощутимо меняется она сама.

Как можно узнать, что ты отлично видишь в темноте, если каждый вечер по привычке зажигаешь электрический свет?

Как понять, что ты легко различаешь каждый шорох, если все эти тихие, едва заметные звуки заглушает непрекращающийся гул телепрограмм?

Здесь в лесу ей было хорошо и комфортно, и в квартиру возвращаться не хотелось. Настолько не хотелось, что просто физически не несли ноги. Лето, тепло, зачем запирать себя в душном доме?

Всякий раз выходя из леса она испытывала чувство потери.

И однажды она оттуда не вышла.

* * *

Решение не возвращаться домой пришло легко и сразу. До этого Инга бесцельно носилась по лесу, пока не устала и не уселась у дерева, прямо в траву. Прислонилась, довольная, к шершавому стволу, а уже через минуту задремала.

Открыв глаза, она обнаружила, что над лесом уже взошла круглая луна. Ну и зачем бежать через весь лес, а потом еще будить соседей, громко стуча по ступеням и щелкая ключом в замке? Она перевернулась на другой бок и снова уснула.

Когда только-только начало светать, Инга проснулась с ощущением невероятного голода, будто не ела несколько дней. С едой в последнее время и правда было непросто. Все, что она привычно покупала, казалось ей невкусным. Ей всюду мерещились какие-то химические запахи и часто, окинув магазинные полки тоскливым взглядом, она уходила, забрав с собой несколько яблок, что-нибудь из овощей, да упаковку яиц, которые почему-то выпивала сырыми – сама мысль о том, что еда будет нагрета, казалась жутко неаппетитной.

В другой ситуации она наверняка бы решила, что беременна. Всем известно, что подобные выкрутасы во вкусах не происходят просто так. Только вот наука пока что отрицает непорочное зачатие. Значит – не беременность.

Инга вздохнула и неохотно засобиралась домой. Прогулка и так слишком затянулась…

Легкий, едва слышный шорох в кустах в десятке метров от нее. Она почему-то точно знает: там заяц. Настоящий лесной заяц, небольшой, костлявый, килограмма два-три. Молодой, беспечный, он совершенно не в курсе, что его может ждать опасность.

Опасность? Ежки-матрешки, какая ему может быть опасность от Инги, привалившейся к стволу дерева?

Конечно, она за последние пару недель поднаторела в беге по лесу, физически окрепла и ориентироваться научилась неплохо, и все-таки не настолько хорошо, чтобы поймать зайца.

Мысли о зайце пропали так же внезапно, как и появились.

Ингу бросило в жар. Душно. Даже в лесу. Оставаться в одежде стало совершенно невозможно. Она мешала, царапала, драла кожу, душила и не давала дышать.

Ну глупость же! Черт возьми, не станет же она раздеваться посреди леса! Тут комары, мошки, клещи, наконец.

Да и что потом? Пойдет голышом домой? Так психушка приедет за ней раньше, чем она успеет добраться до подъезда.

Все это Инга думала, остервенело стаскивая с себя одежду. Она путалась в шнурках, пытаясь как можно быстрее сбросить обувь. Как можно быстрее! Так, как будто от этого зависела вся ее жизнь.

Последнее, что она ухватила угасающим сознанием – это странное, никогда доселе не испытанное ощущение, что ее тело меняется, становится другим. Она сама становится другой…

* * *

Инга открыла глаза и не сразу вспомнила, кто она и где она.

Огляделась: лес, кругом лес, сверху ясное небо. Уже не ранее утро, а почти что полдень.

Она приподнялась с земли, и ее чуть не стошнило при виде растерзанной и окровавленной заячьей тушки, что лежала рядом с ней. Не то чтобы от милого пушистика остались только рожки да ножки, но было видно, что кто-то им знатно пообедал.

Черт, она же голая. Приспичило ей раздеваться посреди леса!