Мой Лютый нежный и ласковый (СИ)

В подъезде пахнет сыростью, отходами жизнедеятельности и застоявшимся клубами дыма. На ступеньках местами лежат отвалившаяся штукатурка, хапчики, какой-то мусор. Перешагиваю брезгливо один за другим лестничные марши и оказываюсь на втором этаже. Открываю скрипучую входную дверь в тамбур и перед моим взором открывается длинный коридор с множеством дверей. Это что общежитие какое-то? Пара дверей в комнаты не закрыты, сквозняк играет ими, периодически хлопая. Я по началу вздрагиваю от этого шума, но вскоре привыкаю к его цикличности. По всему коридору стоят пустые бутылки, валяются окурки. Местами стоит какая-то рухлядь. Божечки, наверно все-таки нужно было позвонить Стасу. Жутковатое место.

Стараюсь передвигаться как можно тише, потому что сама обстановка удручает и заставляет держать себя в тонусе. Ищу номер комнаты, а не квартиры, как подумала в самом начале. Но такого номера нет, вернее таблички с номером нет. Методом вычисления нахожу нужную дверь и робко стучу в нее. Надеюсь, отец меня не обманул. Слышу шаркающие шаги по ту сторону двери и душа уходит пятки. Как же страшно. Что меня ждет за этой дверью?

В этот момент кто-то из дальнего угла вышел в коридор. Я обернулась на звук, мужчина в засаленной майке направлялся в мою сторону. Он разглядывал меня и приглаживал лысину с парой редких волосинок. Но я сразу забыла о нем, потому что нужная мне дверь открылась.

На пороге стоял мужчина чуть выше меня ростом. Худой, с не пышной шевелюрой и карими глазами. До боли знакомыми и похожими на мои, глазами. Он отошел чуть в сторону со словами: «Проходи».

Я неуверенно шагнула вперед, когда услышала, что тот мужчина поравнялся с моим отцом.

— Здорово! У тебя что деньги появились? Девицу смотрю в дом привел.

— Допил что ли уже, — отвечает мой отец ему, — это медсестра из больницы. Пришла капельницу поставить, чтоб не помер.

— Аа. Ну ты давай, держись. Заходи, если захочешь здоровье поправить. Я как раз за лекарством пошел.

Отец что-то буркнул ему в ответ и закрыл дверь. А я топталась на месте посреди комнаты, не решаясь шагнуть дальше. Стояла и размышляла, а почему он не сказал ему что я его дочь?

Отец махнул рукой в сторону комнаты и сказал:

— Ну чего стоишь как не родная? Проходи, располагайся. Чай будешь?

— Нет, спасибо, — робко ответила я.

Но отец сделал вид, что не услышал. Пошел греметь чашками и споласкивать их. Предполагаю, что ему тоже было неловко и он дал нам обоим чуть больше времени. Я прошла внутрь и села на табурет около стола, сняла шапку и расстегнула куртку. Огляделась вокруг. Небольшая комната. Недалеко от окна стоит старая пружинная кровать. Раритет уже для нашего времени. Рядом трёхстворчатый шкаф для одежды. В углу маленький холодильник, кухонный сервант, электрическая плита и умывальник. Вся мебель и обстановка не первой свежести, чувствуется запах курева. Напротив единственного окна — стол с тремя табуретами, на одном из которых я сейчас сижу. На окне висят какие-то замусоленные шторы. Женской руки тут давно не было, если не сказать — никогда. Сравниваю с нашей квартирой в моем городе и понимаю, что мама всё сделала для того, чтобы моя жизнь была лучше.

Тем временем отец налил кипятка и принес нам две чашки, сел напротив. Мне в кружку положил пакетик с чаем, а сам просто отхлебнул кипятка. Я, пользуясь моментом, невольно разглядываю его, изучаю.

Он выглядит намного старше своих лет. В волосах уже мелькает седина, а ведь ему нет еще даже пятидесяти. Легкие морщины заметно выглядывают на всех открытых участках кожи лица. В карих глазах потухший свет и отпечаток несчастной жизни. Когда-то мягкие черты лица к сегодняшнему дню обрели грубую оболочку. Ощущения подкрадываются, что он выпивает. По желтым пальцам рук и стоящему запаху в комнате, подразумеваю, что к тому же еще и курит. Но я не вправе его осуждать. Это его жизнь, и он проживает ее как хочет. Тем не менее мое сердце пытается в нем найти знакомые и в какой-то мере родные черты, несмотря на весь нерадостный внешний антураж.

Он первым задает вопрос:

— Арина, расскажи о себе. Где ты учишься, как живешь?

Я беру в руки чашку с чаем, просто медленно кручу ее по часовой стрелке, чтобы спрятать за этим действием свое волнение.

— Я уже отучилась, получила высшее образование, — перевожу на него свой взгляд и мы доли секунд смотрим друг другу в глаза. Я первой не выдерживаю его взор, начинаю разглядывать чай и добавляю. — Сейчас работаю учителем английского языка. У меня всё хорошо.

— Я рад за тебя. Как мама? — не дожидаясь ответа, он встает и открывает форточку. — Ты не против, если я закурю?

Я одобрительно киваю. Заметно, что он тоже нервничает, но у каждого человека свои способы успокоить себя.

— У нее всё тоже хорошо. Воспитывает моего брата вместе с отчимом.

Он повернулся ко мне вполоборота, закурил. Сделал затяжку и выдохнул дым в форточку.

— Брата, — еле слышно повторяет за мной. — У нее сын родился, — делает пару затяжек и уже громче для меня отвечает. — Я рад за нее. Я вообще за вас всех рад. Так должно быть. Каждый получает свое.