Мой лорд

Людвиг сидел, откинувшись в водительском кресле, краем глаза наблюдая, как Николь аппетитно управляется с домашним печеньем. И жалел, что не может получить от еды такого же искреннего живого удовольствия, как она. Впрочем, даже смотреть на нее было весело и заразительно.

— Что? — Николь держала большой кругляш печенья обеими руками, стараясь не уронить ни крошки. — Ужасаешься моей прожорливости?

— Напротив. — Людвиг аккуратно переключил скорость. — Я думаю, что тебя нужно назначать в качестве лекарства больным депрессией. Знаешь, у меня есть несколько знакомых молодых леди и джентльменов, которые проходят сеансы у очень дорогих психоаналитиков. Меня, кстати, тоже туда приглашали, говорили, что я очень неплохо вписался бы в их компанию. — Людвиг усмехнулся.

— Ой, а ты страдаешь депрессией? — сочувственно спросила Николь, отправляя в рот последний кусочек.

— Нет, конечно. Но я люблю черное, нелюдим и мало ем.

— И очень брутален! — весело ляпнула Николь. И от досады едва не шлепнула себя по губам. — Прости, Людвиг. Я не хотела тебя обидеть. Ты говоришь искренне, а я…

— А ты не выражаешь должного почтения к моей мрачности, так? — Людвиг покачал головой. — Мне, конечно, неприятно, что ты надо мной подшучиваешь. И за это я тебе еще отомщу. — В этом месте голос Людвига принял тот самый «очень серьезный оттенок». — Но задевает меня это еще и потому, что это правда. Знаешь, я уже порой подумываю о том, чтобы сменить амплуа.

Николь с любопытством посмотрела на Людвига. Оказывается, молодые красавцы аристократы тоже бывают не довольны собой.

— Конечно, я не собираюсь превращаться в необузданного мачо, — с усмешкой продолжал Людвиг, глядя на дорогу перед собой, — да и черный цвет мне действительно нравится. А вот насчет мрачности… Явно пора попробовать что-нибудь иное.

— Ну, не знаю… — игриво возразила Николь. — Мне, например, нравится…

— Не отвлекайте меня от дороги, леди. К тому же у нас с вами уважаемый пассажир.

Николь взглянула назад. И повернулась к Людвигу, вполне довольная своими наблюдениями.

— Наш пассажир спит! — торжествующим шепотом объявила она. И потянулась губами к Людвигу.

Машина вильнула, выписала несколько вензелей по встречной полосе, истерично взревела мотором.

Это было началом смены амплуа, так опрометчиво упомянутой Людвигом Эшби.

9

А дальше было столько всего, что Николь только успевала запоминать персонажей и события, которые «обязательно стоит включить в какой-нибудь рассказ». Время приближалось к полудню, машина бесшумно катила по дороге, оставляя далеко позади старое доминиканское аббатство, безымянное озеро, в котором пожелала искупаться Николь. К дороге подступали вересковые болота, сейчас буровато-зеленые, на горизонте ровной голубоватой грядой тянулись вершины гор.

— Людвиг, куда ты меня все же везешь? Мы уже так давно едем, что, по моим расчетам, могли бы пересечь страну два раза.

— Ваши расчеты ошибочны, леди. Мы всего лишь пересекли Йоркшир. Вы уже полчаса имеете удовольствие любоваться на Пенинские горы.

— Ой, Людвиг. Не говори со мной на иностранном. Мне становится страшно.

Людвиг даже бровью не повел.

— Как пожелаете, леди.

Николь немного помолчала. А потом принялась вслух изучать содержание своего «билета».

— Та-ак. Автопарк — вот он. — Она хлопнула рукой по креслу. — Значит, у нас по плану посещение памятников культуры, еда, занимательная вечерняя программа и животные. А давай вместо памятников сделаем дневную занимательную программу?

— Поздно, леди. Мы уже почти приехали.

Машина свернула. Николь не успела заметить, что было написано на указателе. Судя по тому как оживленно засобирался на заднем сиденье проснувшийся Патрик, цель путешествия и вправду была близка.

Людвиг сбавил скорость, и машина плавно перекатилась по полукруглому мосту через небольшую речку, заросшую по берегам кустарником и осокой. Николь повернулась к своему спутнику за очередной географической справкой. Но, увидев выражение лица Людвига, передумала спрашивать.

У него было столько печального тепла в глазах, словно он общался с призраком очень близкого человека. Человека, видимого только ему, но от этого не менее реального.

Машина, вывернув из-за очередного поворота, укрытого густой зеленью букового леса, выехала к особняку. Высокие песочно-коричневые стены, арки окон первого этажа, колонны перед парадным подъездом. Николь недоуменно вглядывалась в открывшуюся картину. Это место было похоже на музей архитектуры эпохи Возрождения или на добротную декорацию к какому-нибудь историческому фильму.

Людвиг передал ключи от «лендровера» Патрику, открыл перед Николь дверцу, помогая ей выйти из машины. Он не торопился с комментариями, давая Николь возможность оглядеться. Впрочем, они не успели толком ни того ни другого, потому что из особняка им навстречу уже спешили пожилой мужчина в шелковом домашнем халате и женщина в закатанных брюках и широкополой плетеной шляпе, по пути снимающая огромные хозяйственные перчатки, испачканные землей.