Мой лучший друг товарищ Сталин

— Опубликовать письмо. Сделать заявление, которое будет приветствовать вся прогрессивная Европа. Заявить, что если мир притерпелся ко лжи, бесчеловечности и жестокости Гитлера, то мы, партия большевиков, решительно отвергаем.

Коба был доволен, он мог выглядеть мудрым.

— Фудзи благороден до меньшевистской глупости! Зря тебя не расстрелял Николай. Ну, а что скажешь ты, Вячеслав?

Лицо Молотова осталось бесстрастным.

— Я думаю, ты прав, Коба.

Коба засмеялся.

— Итак, мы соберем Политбюро, и ты, Вячеслав, скажешь следующее: «Нужен ли нам Гитлер, бросившийся на нас, или… — Остановился, пососал погасшую трубку. — Или… или нас больше устраивает Гитлер, разрушающий капиталистическую Европу? Ответ наших товарищей, думаю, понятен». После этого ты спросишь: «Но как заставить Гитлера сделать то, что нам нужно?» Здесь помолчишь и потом проговоришь: «Ответ тоже понятен: заключить с ним пакт о ненападении!» Ты прочтешь удивление на лицах, какое сейчас видишь на глупом лице Фудзи, и пояснишь: «Да, это трудный шаг. Но другого выхода нам не оставили Франция и Англия. Мы чисты перед миром. Не мы заключали Мюнхен. Напротив, мы предлагали англичанам и французам военный союз, много раз и безуспешно!»

Бедный Молотов! Теперь он побледнел. Он должен был предложить Политбюро мирный пакт с уничтожившим немецкую компартию антисемитом Гитлером.

Коба с усмешкой закончил:

— Это и будет твоей истинной коронационной речью, Молотошвили! Как говорят товарищи американцы, ты у нас нынче «большой Босс». Глава правительства и народный комиссар по иностранным делам. Чтобы все понимали, как важны для нас иностранные дела. Конечно, хорошо бы строго спросить с мудака Литвинова, просравшего Мюнхен и убеждавшего нас в возможности союза с западными демократиями. Но мы этого делать не будем… пока. Он нам еще понадобится.

Коба, как всегда, смотрел вперед. Очень далеко смотрел. В непроглядную для нас тьму.

— Так что же, Иосиф, союз с… немцами? — Не желая упоминать Гитлера, спросил Молотов.

Вместо ответа Коба обратился… ко мне.

— Ответь ты, Фудзи. Ты у нас смелый. Да и терять тебе нечего. Николай не сумел, но Лаврентий тебя точно расстреляет.

Ему нравилось видеть, как я пугаюсь и прихожу в бешенство от своего страха.

Я продолжил подыгрывать:

— Но как же… народ, Коба? Армия? Коминтерн? После того как мы годами вдалбливали людям, какое чудовище Гитлер, после антисемитских погромов в Берлине… Мы — интернационалисты…

Я дал ему возможность лихо ответить.

— Наш народ, — улыбнулся Коба, — с пониманием относится к решениям своего Политбюро. А все непонятливые, и даже те, кто мог бы ими стать, они… далече! Мне сегодня Лаврентий рассказал поучительный анекдот. Идет первомайская демонстрация. И товарищ Сталин приказывает: «Высечь демонстрантов прямо на площади». Вячеслав и все Политбюро в ужасе. Ждут восстания. И вправду, раздается приближающийся гул голосов… Всё ближе рев толпы. Ты, Вячеслав, лезешь в страхе под стол, за тобой — все остальные… Один товарищ Сталин спокойно ждет. Тут вбегает растерзанный Лаврентий и говорит: «Прорвалась делегация научных работников. Требует, чтоб их высекли досрочно!» — и прыснул в усы. — Это о народе… Что касается Коминтерна — все ненадежные также переехали в поместья товарища Берии или куда повыше. Ну разве только ты, Фудзи, остался.

(Так вот зачем он уничтожал Коминтерн! Уже тогда он продумывал пути к союзу с Гитлером. И заранее ликвидировал возможную яростную оппозицию. Представляю, что сейчас устроили бы ему те, кто исчез в бездонной могиле Донского монастыря.)

— Теперь об армии… — продолжал Коба. — По всем воинским частям, на всех политзанятиях будем объяснять наглядно… — Он взял лист бумаги и начертил два треугольника. — Один будет называться «Что хотели империалисты и главный холуй мирового капитала Чемберлен». Наверху пишем: «Лондон и Париж», внизу — «Москва и Берлин». Англичане и французы мечтали столкнуть нас с немцами, а сами быть наверху. Другой треугольник будет называться «Что сделал товарищ Сталин». Здесь наверху пишем слово «Москва», а внизу — «Лондон, Париж и Берлин»… Сталин столкнул Берлин с Лондоном и Парижем, а СССР — наверху. Вот что придумал товарищ Сталин…

В это время в кабинет вошел Берия.

— Ты знаешь, Лаврентий, сейчас Вячеслав предложил очень смелый шаг. Наш новый нарком иностранных дел предлагает заключить мирный пакт с Гитлером.

Берия почти испуганно уставился на Кобу… Наконец понял!

— Скажу только одно: браво, Вячеслав Михайлович!

— Но товарищ Сталин знает, что это лишь начало большой игры. В конце мы нападем на Гитлера, Вячеслава за союз с Гитлером расстреляем, а Литвинова опять назначим. Не так ли, Лаврентий? — сказал мой друг Коба.

Бедный Молотов нашел в себе силы улыбнуться.