Мой лучший любовник

Фи это расстраивало, потому что их грохот полностью заглушал ее любимые пластинки Энии, но Джез и его парни платили за пользование гаражом, поэтому она не могла жаловаться. И хотя Фи видела их только на расстоянии, она не могла удержаться от мысли, что солист – естественно, Джез – выглядел совсем неплохо. Неряшливый, с длинными волосами и со множеством серег в ушах.

Фи уже была неспособна погружаться в свою нежную музыку и все время отвлекалась от экзаменов по банковскому делу, к которым должна была готовиться: очень скоро она обнаружила, что ей хочется пойти в гараж, когда там репетируют парни. Скоро она привыкла к их тяжелому року, некоторые песни стали ей казаться совсем неплохими. Иногда она относила им кофе, держа ручки кружек, как кастеты, и проливая половину содержимого, еще не дойдя до гаража, но отказывалась использовать поднос, потому что однажды, когда она это сделала, барабанщик Кен вошел в роль королевы–матери и пропел:

– А, поднос, какое милое обслуживание.

Джез был единственным, кто не стал смеяться над ней. Фи ужасно покраснела, а он отбросил назад свои длинные светлые волосы и сказал сочувственно:

– Не обращай на них внимания, не стоит того, они просто компания придурков.

Она сразу же безнадежно в него влюбилась.

За следующие несколько месяцев Фи постаралась стать необходимой для группы. Она заменила целый кафетерий, снабжая музыкантов сандвичами с беконом и бесконечными кружками чая. Она таскала усилители из фургона и обратно, убирала пустые банки из–под светлого пива и старательно вышивала новое название группы «Шаровая молния» на спинах их джинсовых курток, используя нитки огненных оттенков – красный, оранжевый и охру. Еще она часами расклеивала афиши собственного сочинения, которые рекламировали их предстоящие выступления в Бристоле и окрестностях.

– Позорище, – однажды вечером после аншлагового выступления в «Свинье и свистке» возмутился Кен. – Мы играем тяжелый рок, а с нами ездит девица, похожая на примерного скаута. – Он указал на Фи: в накрахмаленной и выглаженной блузке и скромной юбке, она, сверкая очками, спорила с менеджером паба по поводу их гонорара. – Я хочу сказать, она ведь банковская служащая, черт возьми. Разве это вяжется с рок–н–роллом?

– Один парень на прошлой неделе решил, что она наша фанатка, – вмешался в разговор бас гитарист Винс. – Джез, я серьезно, она портит нам имидж. Народ над нами потешается.

– Вы – неблагодарные ублюдки. Что с вами такое? – Джез уже прилично выпил, но, как обычно, защищал Фи. – Без нее мы бы не сдвинулись с места. Она практически в одиночку раскрутила наше шоу.

– Еще скажи, что ты на нее запал, – подначивал Винс.

– Конечно нет, – солгал Джез, потому что на самом деле так и было. – Я только говорю, что она чертовски здорово нам помогает.

Джез мечтал стать знаменитым, поэтому Фи тоже этого хотела. Но в отличие от остальных членов команды, которые уповали на удачу и верили – как в любовь с первого взгляда, – что каким–то чудесным образом их заметят и подпишут с ними контракт. Фи рассылала записи шести лучших песен «Шаровой молнии» менеджерам всех звукозаписывающих компаний в Лондоне и писала, что, если им понравятся записи, им следует послушать живое исполнение группы.

Через две недели компания «Селл–Аут Рекордз» подписала контракт с «Шаровой молнией».

– Выглядит совсем не так, как фургон, верно? – сказал Джез, приехав к дому Фи в белом лимузине с шофером. – Давай, мы с тобой едем в город.

– Ты устроил все это для меня? – Фи провела пальцами по своим темно–рыжим волосам, ее глаза стали величиной с блюдца из–за переполнявших ее удивления и радости.

Джез улыбнулся и взял ее дрожащую руку.

– Почему нет? Ты это заслужила.

– Куда мы едем?

– Черт возьми, да куда угодно, хотя мне это стоило восьмидесяти фунтов и теперь я на мели. – Джез был честен. – В этом проблема с такими компаниями: они не осыпают тебя деньгами сразу после подписания контракта. К сожалению, их надо заработать.

Они поехали в Бернемон–Си, ели рыбу с жареным картофелем и пили сидр «Блэкторн» – за все платила Фи – на заднем сиденье лимузина, а потом занимались любовью среди песчаных дюн, пока шофер оставался в машине и слушал «Радио–2».

Это была самая счастливая ночь в жизни Фи. Последние шесть месяцев она молча завидовала девицам в мини–юбках, которые толпились вокруг Джеза и слишком часто исчезали с ним на заднем сиденье фургона, и теперь она знала, что то, чего ей так хотелось, стоило того и было так замечательно, как она и воображала.

Хотя песок был слишком… песчаный.

– Не могу поверить, что это произошло, – прошептала Фи после всего, лежа на спине и глядя на звезды.

– Я тоже. Мы станем самой известной в мире группой. – Джез взял бутылку «Блэкторна», которую захватил с собой. – И все благодаря тебе.

Это было не совсем то, что она имела в виду, но Фи не возражала. Слезы счастья наполнили ее глаза.

– Я тебя люблю.

Вот, она это сказала. Она знала, что не должна, но какая разница?