Мой лучший Новый год

Сестра улетела, свекровь заболела, роман недописан, муж не успел на концерт, желанное платье уплыло из рук, гости отменились, ребенок перестал верить в Деда Мороза. И теперь еще эти чертовы макаронс! Зачем они мне только сдались?! Конечно, я разрыдалась. Расплакалась от обиды на праздник, который так люблю и жду и который так методично и подло подводил меня в этом году.

На кухню зашел муж, увидел мои слезы:

– Ты что?

– Макаронсы – гадость!

Он взял ложку и попробовал свежеприготовленный салат.

– Зато оливье, как всегда, обалдеть! Плюнь на пирожные!

Пришлось сделать вид, что плюнула. Без всякого настроения нарисовать лицо, влезть в праздничное, но все же не в то самое платье, нарядить ребенка и идти к родителям.

Там все было как обычно: накрыли на стол, сели провожать старый год. В дверь позвонили.

– Кто там? – оживилась Танюшка.

– Беги открой! – тут же предложил ей дедушка. Мы сговорились с родителями, что попросим зайти соседку, чтобы в этот момент положить под елку Танюшкин подарок. Операцию «Следы Деда Мороза» – распахнутое окно, снег под елкой и на полу – мы провели за считаные секунды, и все высыпали в коридор, чтобы у дочки не возникло подозрений. Обменялись с соседкой поздравлениями и сувенирами и распрощались: быстрее за стол, осталось пятнадцать минут до боя курантов.

– Мама! Папа! – Мой ребенок, прижав руки ко рту, стоял посреди комнаты и не отрываясь смотрел под елку. Там, в люльке, ее ждала сделанная на заказ кукла. Та самая, которую не отличишь от настоящего малыша. Танюшка бережно взяла на руки свое сокровище и обернулась к нам. В ее глазах стояли слезы, голос дрожал:

– Ребята! Ребята! Он существует!

Я была готова расплакаться вместе с ней, но новый звонок в дверь заставил вернуться в прихожую. «Соседка что-то забыла», – подумала я и открыла.

– Мамочка! Он существует! Существует! – кричала из комнаты дочь. – Почему ты ничего не отвечаешь?

– Существует, Танюша! – Я и смеялась, и плакала. На пороге стояла Ника.

– Сюрприз! – радостно объявила она.

А потом наступил Новый год. А когда он приходит, мы получаем подарки. В красочной коробке, которую с лукавой улыбкой протянул мне муж, лежало то самое платье.

– Попросил привезти из другого салона, – объяснил он. – Что скажешь?

– Что тут сказать? – Мои родные ждали продолжения, и оно не заставило себя ждать: – Это лучший Новый год в моей жизни!

Екатерина Неволина Снег в Иерусалиме

Аэропорт Бен-Гурион был полон народа. Толпились туристы с большими чемоданами, полными надежд на солнечную погоду и чудесный отдых; местные, тоже с чемоданами, не менее, а иногда даже более пухлыми на вид, но спутать их с первой категорией не имелось возможности – слишком разными оказывались выражения лиц, манера разговаривать и даже походка; пограничники, служащие аэропорта – эти уже без чемоданов, зато со специально натасканными собаками.

Орали дети, бойко переговаривались люди на всех возможных языках мира. Собаки молчали, но смотрели очень выразительно.

Среди всей этой суеты особо выделялась группа без полосатых купальников, зато с такими постными, не побоюсь этого слова, даже кошерными лицами, что невозможно не вспомнить о том, что, собственно, идет Великий пост.

Нам требовались как раз последние, ведь мы прилетели в Израиль вместе с паломническим туром. Если честно, то просто потому, что мне приглянулся монастырь Святого Георгия, вырезанный в скале в очень живописном израильском ущелье, и я решила: а почему бы не отправиться туда на Новый год?.. Мысль, конечно, бредовая, но, как и все подобные мысли, необычайно яркая и навязчивая, поэтому я не только поддалась ей сама, но и втянула в авантюру молодого человека.

– Добро пожаловать на Святую землю! – бодро приветствовала нас полная темноволосая женщина, руководитель группы.

– А мы сегодня заедем свечку поставить? – тут же задала вопрос молодая девушка в платочке.

Мы с моим спутником переглянулись, уже осознавая, что попали.

Всю дорогу от аэропорта мы молча пялились в окно.

На заднем сиденье уже начали отмечать грядущий праздник, и высокий, массивный мужчина, пребывавший в предпраздничной стадии, очевидно, еще с самой Москвы, то громко хохотал, то неожиданно всхрапывал.

Паломники поджимали губы, и на ликах их еще отчетливее проступала тень неодобрения и аскезы.

До Нового года оставалось два дня. Холодно, но ни снежинки не срывается с суровых стальных небес. Никаких тебе наряженных елок или разноцветных украшений, словно о празднике и не слышали в этих местах. То ли дело в Москве, где предновогодняя суета начинается уже в конце ноября, улицы приветливо переливаются гирляндами, а витрины магазинов украшают елки самых разных видов и конструкций. Уже стемнело, и город выглядел мрачным, каким-то настороженным.

Нас высадили у Старого города и повели-таки ставить свечки мимо почти опустевшего в этот час арабского базара, мимо мрачных каменных стен. Мы с любопытством оглядывались, привлеченные то странным символом на воротах, то необычной архитектурой, и норовили отбиться от группы.