Мой маг с высокой башни

— Колдуны лишены морали. Они убивают ради своих целей, не испытывая угрызений совести. Говорят, колдуны не знают ценности жизни, и используют ее как разменную монету.

— Так говорят? — рот мага дернулся в усмешке. — Говорят, а потом приобретают вещи, вроде той, которую сейчас сжимаешь в своем кармане? Это лишено смысла.

— Смысл есть, господин маг, — я возразила, понимая, как рискую. — Колдуны управляют самой жизнью, и многие мечтают о такой силе. Вам будет сложно это понять, ведь вы одарены магией.

— Магия что-то меняет?

Лорд не выглядел задетым или разозленным, а значит, с ним можно было говорить прямо. Да… Пожалуй, я наконец-то начинала понимать, что Кернел хотел от меня услышать.

— Магия меняет все, господин! Ни один маг не может быть просто человеком…

— Продолжай, травница. Я не стану тебя наказывать, даю слово. Ты можешь говорить так, как считаешь нужным.

— Тогда, господин, я буду говорить прямо, раз вам так хочется… Если бы у вас не было вашего дара, стали бы вы лордом управителем Кинара? — спросила я, а затем сама ответила. — Нет, ведь править владениями может только маг.

— Это определяется здравым смыслом. «Не-маг» не проведет обрядов благоденствия и не защитит людей от духов.

— Господин, — я улыбнулась застенчиво и как могла скромно, — я не ставлю под сомнение разумность этого принципа. Он правильный. Маги должны проводить обряды, а еще защищать людей, поэтому вы не заняли бы своего положения, не будь вы магом. А еще вы выглядели бы иначе, и вы бы иногда болели… Некоторые люди болеют часто, другие — реже, и только маги почти не подвержены этой напасти. И прожили бы вы меньше лет. Родись вы без магии, от вас нынешнего почти ничего бы и не осталось.

Кернел слушал внимательно и даже несколько раз кивнул, но убежденным не выглядел.

— Как это относится к тому, с чего мы начали?

— Я хотела сказать, что жизнь магов отличается от той, что под вами. У народа другие горести.

— Я об этом догадывался, представь себе, — ответил Кернел, слегка улыбнувшись.

Он умел подшучивать над собой? Тем лучше! Я подалась вперед.

— Раз так, то представьте, что вы и члены вашей семьи, которые раньше в любой год могли умереть от лихорадки или заражения крови, всегда будут здоровы. И ваш скот никогда не будет падать, а на вашем поле из года в год будет хороший урожай. Представьте, что вы не боитесь ни засухи, ни заморозков! Простой человек готов дорого заплатить за защиту от двух своих самых страшных врагов: болезней и голода. Поэтому-то люди и вешают обереги на шеи младенцам и закапывают дощечки с рунами в землю, когда сеют зерно.

— И что? Это помогает? — серьезно спросил Кернел.

Я пожала плечами.

— Я не знаю, хотя, наверное, нет. Но люди верят, поэтому колдунов хоть и боятся, но… Но… не знаю, как это сказать, почтенный маг…

— Уважают? — подсказал он.

— Нет. Не уважают… Совсем, ни капли не уважают! Только в глубине души все равно мечтают обрести такую силу… Признаться в таких мыслях стыдно и опасно. Это ведь означает, что человек готов причинить другим ущерб во имя собственного блага.

Кернел долго молчал, а я сидела и гадала, не слишком ли распустила язык. Все тоже самое мог бы сказать любой деревенский свинопас или бродячий торговец, если бы набрался смелости для общения с магом и умел связно выражаться.

— Удивительно, — произнес Кернел, достав книгу, которую я видела ранее. — Целитель Сульнис пишет о том же, хотя рассматривает явление колдовства немного с другой точки зрения. Сульнис объясняет увлечение колдовскими практиками невежеством обывателей, а не надеждой на лучшее будущее.

— Невежество тоже виновато, — согласилась я, но оказалось, лорд Кернел не закончил говорить.

— Целитель считает, что большая часть проводимых обрядов не имеет проку, потому что знающих настоящую вязь мало. Мы не должны беспокоиться, если только в жертву не приносятся человеческие жизни. Только тогда следует вмешиваться.

Маг задумался, устремив взгляд на мое лицо. Я опустила голову, приняв скромный и безобидный вид. То есть, я надеялась, что выгляжу скромно и безобидно. Получилось не очень хорошо — я заметила, что лорд усмехнулся.

— Твоя осведомленность впечатляет, травница. Ты ведь без подсказки догадалась, что колдун не местный и сразу уехал из Кинара?

— Откуда вы знаете? — удивилась я, пытаясь вспомнить, когда говорила об этом.

Ах да… В управе, когда я видела мальчиков…

— Почтенный Мерат отметил, что даже в дате ты не ошиблась, — лорд улыбался. — Его это сильно поразило.

— Я…

— Это было умно, должен сказать. Ты часто в прошлом сталкивалась с колдовством, травница Эйна?

Вот поэтому я и не любила магов! С обитателями приюта странников было много проще, ведь за полтора года, что я жила в Кинаре, ни один из них не заставлял мое сердце падать в пропасть трижды за десять минут разговора. Общение с лордом требовало напряжения всех сил и полной концентрации. А он… Он, наоборот, развлекался, и это было особенно обидно.

Я осторожно произнесла:

— Не знаю, господин. Колдовство — вещь, о которой все говорят, но которую почти никто по-настоящему не видел.