Мой мальчик

– Я понимаю. Но сегодня я чувствую себя не так, как в субботу, если это, конечно, что-то меняет.

– То есть все прошло?

– Нет, но… сейчас мне лучше.

– «Сейчас» для меня недостаточно. Я вижу, что сейчас тебе лучше. Ты только что поставила чайник. Но что случится, когда ты допьешь свой чай? Что произойдет, когда я уйду в школу? Я же не могу все время сидеть дома и следить за тобой.

– Конечно, я понимаю. Но мы должны заботиться друг о друге. Это должно быть взаимно.

Маркус кивнул, но сейчас он был в таком состоянии, что слова для него ничего не значили. Он прочел письмо, и его больше не интересовали ее слова. Значение имело лишь то, что она сделала и собирается сделать. Сегодня она, пожалуй, ничего с собой не сделает. Она выпьет свой чай, вечером они закажут домой ужин из ресторана и будут смотреть телевизор, и им будет казаться, что это начало новой, лучшей жизни. Но это пройдет, и начнется что-то другое. Он всегда верил своей маме – или, скорее, у него никогда прежде не было оснований ей не верить. Но теперь его жизнь уже никогда не будет такой, как прежде.

Проблема состояла в том, что двое – это слишком мало. Он всегда считал, что два – это хорошее число и что ему бы весьма не понравилось жить в семье из трех, четырех или пяти человек. Но теперь он видел в этом смысл: если кто-то сходит с дистанции, ты не остаешься один. А как увеличить количество членов семьи, если нет никого, кто мог бы, ну, вы понимаете, в этом помочь? Придется что-то придумать.

– Я заварю чай, – сказал он весело. Теперь, по крайней мере, у него была цель.

Они решили провести вечер как обычно. Заказали домой карри, Маркус пошел взять напрокат видеофильм и потратил на это уйму времени: на какой фильм ни взглянешь – везде что-нибудь о смерти, а смотреть про смерть ему не хотелось. Если на то пошло, то он просто не хотел, чтобы его мама смотрела про смерть, хотя и не знал почему. Что случится, если его мама увидит, как Стивен Сигал прострелит из пистолета пару голов? Сегодня они пытались не думать ни о какой смерти. Та мысль, которой они боялись, была тихой, печальной, настоящей, а не крикливой, типа «еще одним меньше». (Людям кажется, что дети не видят разницы, но они ее, конечно же, видят.) В конце концов он взял фильм «День сурка», который ему понравился, потому что он только что вышел на видео, а на коробке было написано, что он смешной.

Они начали его смотреть только после того, как принесли еду. Фиона разложила ее по тарелкам, а Маркус перемотал начало кассеты с рекламными роликами и отрывками из новых фильмов, чтобы они могли начать смотреть с первым укусом индийской лепешки. Надпись на коробке не обманула: фильм действительно был смешной. Парень застрял в одном из дней своей жизни, который повторялся вновь и вновь, хотя и не объяснялось почему. Маркусу это показалось явным упущением, потому что ему нравилось знать о причинах всего, что происходит. Может быть, фильм был основан на реальных событиях и действительно существует парень, который как-то раз застрял в одном и том же дне и сам не представлял, почему так произошло. Это тревожило Маркуса. А если вдруг завтра утром он проснется и окажется в дне вчерашнем, с дохлой уткой, больницей и всем прочим. Лучше об этом не думать.

Но потом повествование изменилось, и все закрутилось вокруг самоубийств. Этому парню так надоело жить в одном дне сотни лет, что он решил покончить с собой. Но это не сработало. Что бы он ни делал, он все равно просыпался на следующее утро. (Только утро было не следующее. Утро было одно – то же самое, в которое он все время просыпался.)

Маркус очень разозлился. На обложке фильма про самоубийства ничего написано не было, а тут этот парень пытается покончить с собой тысячу раз подряд. Хорошо, у него ничего не получилось – но от этого веселее не становится. У его мамы тоже ничего не получилось, но про это никто не станет снимать комедию. Почему же об этом не предупреждают? В мире, должно быть, есть куча людей, которые бы с удовольствием посмотрели хорошую комедию после попытки самоубийства. А что, если все они выберут этот фильм?

Сначала Маркус сидел тихо, настолько тихо, что почти не дышал. Он не хотел, чтобы мама слышала, как он дышит, а то она могла подумать, что он дышит шумнее обычного, потому что расстроен. Но потом он больше не мог этого терпеть и нажал на «стоп».

– В чем дело?

– Просто хочу посмотреть это, – он сделал жест в сторону экрана телевизора, на котором какой-то парень в поварском колпаке пытался, говоря с французским акцентом, объяснить одному из знаменитых участников игры «Гладиаторы» [21] , как правильно разрезать и выпотрошить рыбу. Обычно подобные программы Маркус не смотрел, особенно если учесть, что он ненавидит готовить. И ненавидит рыбу. И к тому же фанатом «Гладиаторов» он тоже не был.

– Это? А зачем?

– Мы в школе будем готовить, и нам задали посмотреть это дома.

– Аu revoir[22] , – произнес мужчина в поварском колпаке.

– До встречи, – сказал Гладиатор. Они помахали на прощанье, и передача закончилась.