Мой мальчик

Маркус проигнорировал вопрос и начал бродить по квартире. В прошлый раз он всего лишь успел заметить, что у Уилла нет никакого Неда, и много чего упустил из виду: крутую стереосистему, сотни дисков и тысячи пластинок и кассет, черно-белые фотографии людей, играющих на саксофоне, афиши фильмов на стенах, деревянный пол, ковер. Квартира была маленькая, это Маркуса удивило. Если Уилл зарабатывает столько, сколько думает Маркус, то он мог бы позволить себе что-нибудь побольше этой квартирки. Здесь, конечно, классно. Если бы у Маркуса была собственная квартира, он оформил бы ее точно так же, разве что, может быть, выбрал бы другие афиши. У Уилла на стенах висели афиши старых фильмов, о которых Маркус никогда и не слышал: «Двойная компенсация», «Большая спячка» [33] . Маркус повесил бы афишу фильма «Дорогая, я уменьшил детей», это точно, и «Освободите Вилли» [34] , и… правда, афиши фильмов «Адские псы—3» или «Бешеный бойлер» он бы не повесил. Не теперь. «День дохлой утки» действительно отвратил его от подобного.

– Хорошая квартира.

– Спасибо.

– Правда, довольно маленькая.

– Мне хватает.

– Но ты мог бы купить что-нибудь побольше, если бы захотел.

– Мне достаточно и этой.

– У тебя много дисков. Больше, чем у всех, кого я знаю.

Маркус подошел, чтобы рассмотреть их, но не знал, что конкретно хочет увидеть.

– «Игги Поп» [35] , – сказал он и рассмеялся над названием.

Уилл просто смотрел на него.

– Кто эти люди на плакатах? С саксофонами и трубами?

– Саксофонисты и трубачи.

– Но кто они такие? И почему ты их повесил на стену?

– Это Чарли Паркер, а это Чет Бэйкер [36] . А на стену я их повесил, потому что мне нравится их музыка и потому что они крутые.

– А почему они крутые?

Уилл вздохнул:

– Не знаю. Видимо, потому, что принимали наркотики и умерли.

Маркус взглянул на Уилла, чтобы понять, шутит тот или нет, но вроде не шутил. Маркус не повесил бы в своей комнате плакаты с людьми, которые принимали наркотики и умерли. Он хотел бы забыть об этом кошмаре, вместо того чтобы смотреть на них каждый день.

– Чего-нибудь хочешь? Чашку чаю, или колу, или еще что-нибудь?

– Да, давай.

Маркус пошел за ним на кухню. Она отличалась от их собственной кухни. Была гораздо меньше и белее. В ней было гораздо больше разных приспособлений, и все они выглядели так, будто ими ни разу не пользовались. У них дома были только блендер и микроволновка, покрытые пятнами, которые постепенно чернели.

– Это что такое?

– Кофеварка эспрессо.

– А это?

– Мороженица. Ты чего хочешь?

– Я бы съел мороженого, если ты собираешься его делать.

– Не собираюсь, на это нужно несколько часов.

– Может, тогда лучше покупать его в магазине?

– Колу?

– Ага.

Уилл протянул ему банку, и Маркус открыл ее.

– Значит, ты весь день смотришь телевизор?

– Нет, конечно.

– Тогда что ты еще делаешь?

– Читаю. Хожу в магазин. Встречаюсь с друзьями.

– Хорошая жизнь. А в детстве ты ходил в школу?

– Конечно ходил.

– Зачем? Ведь тебе это на самом деле не было нужно?

– С чего ты взял? Для чего, ты думаешь, ходят в школу?

– Чтобы потом найти работу.

– А как насчет того, чтобы научиться писать и читать?

– Я давно уже это умею, но все еще хожу в школу. Потому что потом мне нужно будет найти работу. Ты мог бросить школу лет в шесть-семь. Избавил бы себя от всей этой ерунды. Ведь не нужно знать историю, чтобы ходить в магазин или читать, правда?

– Нужно, если читаешь исторические книги.

– А ты их читаешь?

– Не часто.

– Хорошо, так для чего же ты ходил в школу?

– Замолчи, Маркус.

– Если бы я знал, что мне не придется работать, я бы не утруждал себя.

– Тебе что, не нравится ходить в школу? – Уилл заваривал себе чай. Когда он налил молока, они вернулись в гостиную и сели на диван.

– Нет. Ненавижу школу.

– Почему?

– Это не по мне. Я не создан для школы. У меня не тот тип личности.

Это мама не так давно рассказала ему о типах личности, как раз после того, как они переехали. Они оба интроверты, сказала она, поэтому многие вещи – например, знакомство с друзьями, учеба в новой школе или переход на другую работу – даются им труднее. Она сказала это так, будто ему должно было стать легче, но этого, конечно же, не случилось, да он и не понял, на что она рассчитывала, говоря это, ведь из сказанного выходило, что, если ты интроверт, не стоит и пытаться.

– Тебя там достают?

Маркус взглянул на него. Как он догадался? Наверное, все гораздо хуже, чем он думает, если об этом можно догадаться прежде, чем он что-нибудь скажет.

– Не очень. Только пара ребят.

– А из-за чего они к тебе пристают?

– Да так. Просто из-за очков и прически. И еще из-за пения и тому подобного.

– А что такого в пении?

– А, да просто… просто я иногда начинаю петь, сам того не замечая.

Уилл рассмеялся.

– Ничего смешного.

– Извини.

– Я ничего не могу с этим поделать.

– Но с волосами-то ведь можешь?

– Что, например?

– Подстричься.

– Как?

– Как это «как»? Как тебе самому нравится.

– А мне и так нравится.

– Тогда тебе придется смириться с тем, что к тебе пристают. Почему тебе нравится такая прическа?

– Потому что у меня так растут волосы, и я ненавижу ходить в парикмахерскую.