Мой маленький Будда

Незаживающая рана болит даже от легкого прикосновения, не говоря уж о грубом вмешательстве, и в таком состоянии человек склонен обвинять в своей боли всех и вся… Боли не из-за сына, вернее, не из-за его «несовершенства», а за него, за его будущее. Но с течением времени многое видится иначе. Ты начинаешь понимать причины того или иного явления, по-другому оцениваешь поступки – и свои, и чужие… Во время работы над переводом книги я как бы со стороны увидела противоречия, допущенные в венгерском варианте. С одной стороны, я пытаюсь доказать, что мой сын такой же, как все. (Да, он родился с генетическим отклонением, у него синдром Дауна, признаки которого отражаются в его внешности, но во всем остальном он такой же, как мы, даже лучше!) Но с другой стороны, я требую особого отношения к нему со стороны государства. (Он – как все, но дайте ему больше, чем всем!) Что лежит в основе этого противоречия? Нежелание видеть «неполноценность» собственного ребенка? Попытка убедить общество в его «полноценности», но при этом получить все «блага», полагающиеся ему по закону? Думаю, ни то и ни другое! Мной руководило желание привлечь внимание к проблеме и со стороны общества, и со стороны государства в равной степени. Хотелось познакомить «простых» людей с сыном, а через него – с тысячами (!) других даунов и достучаться до тех, кто принимают законы, на примере одной конкретной семьи рассказав о проблемах, касающихся многих.

* * *

Спустя полтора года я с уверенностью могу сказать, что не жалею о своих откровениях, вынесенных на суд тысяч знакомых и незнакомых мне людей. Кроме того, что книга «Мой маленький Будда» помогла конкретно моему сыну, в Венгрии она помогла еще многим мамам и папам по-другому взглянуть на своего ребенка-дауна, а это немало.

Надеюсь, что и в России история моего сына привлечет внимание не только родителей детей-даунов и специалистов, но и тех, кого эта тема не затрагивает лично. И тогда, встретившись во дворе своего дома с «маленьким Буддой», они не отвернутся от него, не перейдут на другую сторону, «спасая» своего ребенка от неведомой им самим опасности, а на исполненную добра улыбку ответят такой же улыбкой. И, поверьте, мир вокруг вас станет добрее. Это я вам говорю как мама одного из них, маленьких посланцев Будды…

Июнь, 2009

Валентина Ласлоцки

Беседа с автором книги

[13]

На западе вышло много книг о жизни людей с синдромом Дауна, написанных их родными и даже с участием самих людей с синдромом Дауна. Ваша книга первая, написанная нашей соотечественницей, хотя и живущей за границей. Почему возникло желание написать эту книгу?

У меня не было намерения писать книгу, я даже никогда не вела дневниковых записей. Учительница Имике неоднократно просила меня выступить на родительском собрании перед другими родителями, так как ей импонировало то, что я общаюсь с Ими как с самым обычным ребёнком, не делая ему никаких поблажек. Многие родители часто сами не могут принять своего ребёнка, родившегося с тем или другим отклонением. Это с одной стороны, а с другой, они многое «прощают» такому ребёнку, даже не пытаясь научить его каким-то элементарным (в том числе и бытовым) вещам, ибо заведомо уверены, что он в силу своего врождённого недуга не способен это освоить (как я упоминала в книге, в нашей школе учились дети с самыми разными отклонениями, Ими был единственным ребёнком с синдромом Дауна).

Но я не специалист в вопросах психологии, поэтому не считала себя вправе учить кого бы то ни было. Книга написалась как бы случайно. Однажды захотелось вылить на бумагу свои эмоции по поводу поведения моего младшего сына (потом это стало прологом к книге), но, закончив короткий рассказ об одной конкретной ситуации, не смогла остановиться. Вот так и родилась книга. Это действительно не «учебник» для родителей, а всего лишь опыт мамы. И если для кого-то этот опыт окажется полезным, я буду очень рада.

Что нового для себя Вы поняли во время работы над книгой?

Я увидела себя и свою семью как бы со стороны, особенно когда писала русский вариант книги, ведь сначала я написала её по-венгерски – это всё-таки не мой родной язык, а на чужом языке и мысли, и эмоции выражаются несколько иначе.