Мой милый грешник

— Предположим, я пообещаю вам сделать все, что в моих силах, чтобы не убивать Уайса…

— Зачем это, Син? — растерялась она. — Вы что, пытаетесь заключить со мной сделку?

— А вы согласитесь? — быстро спросил он.

— Смотря чего вы хотите.

— Хорошо сказано.

— Ну, так и что же?

Он протянул руку и обвел пальцем линию ее губ. Джиллиан снова ощутила прилив жара, и кровь быстрее побежала по жилам.

— Нет, Джиллиан. Я не пытаюсь торговаться с вами. Я просто хотел посмотреть, что вы ответите.

— Прошу прощения, а что я могу ответить на подобное предложение? Что именно вы ожидали услышать?

Он опустил руку, но не отвел взгляда от ее губ.

— Ну а что, если я пообещаю, что сделаю это в любом случае? — спросил наконец Дамарон, неохотно переведя взгляд чуть выше и посмотрев ей в глаза. — Что я постараюсь не убивать Уайса, а сдать его властям живым и невредимым?

— Постараетесь? Так же, как вы стараетесь не прикасаться ко мне?

И зачем она это сказала?

— Вы хотите, чтобы я был настойчивее? — по его губам проскользнула усмешка.

Честнее всего было бы ответить «да», но вместо этого Джиллиан сказала:

— Вы уходите от темы.

— Я? А может, это вы уходите от темы? А, Джиллиан? О чем бы я ни говорил, я все равно говорю о вас.

Джиллиан сглотнула.

— Вы обещаете не убивать Стефана?

— Я постараюсь.

— Почему?

Син говорил задумчивым тоном, но глаза у него возбужденно блестели.

— Понимаете ли, мне не хочется, чтобы вы запомнили меня как человека, который убил вашего отчима.

Джиллиан изумленно уставилась на него. Да, Синклер Дамарон, несомненно, был самым поразительным человеком из всех, кого она встречала! Он похитил ее, заставил ее ненавидеть себя — а потом объяснился, заставив ее понять, почему он это сделал. Мало того, он позволил ей увидеть, как он добр и ласков со своей дочерью. И он все время заботится о ней, Джиллиан!

Он сказал, что хочет ее, но не предпринимает никаких шагов к сближению. Его прикосновения обжигали ее огнем, но ей так хотелось сгореть в этом пламени. Он словно бросал ей вызов. И, что самое странное — когда она нуждалась в защите, она стремилась к нему.

С каждой минутой она хотела его все сильнее. Это само по себе было ловушкой. И Джиллиан снова охватила паника.

Она огляделась, словно ища выхода.

— Простите… вы не могли бы поменять у меня лампочку?

— Прямо сейчас?

— Да, пожалуйста…

Несколько мгновений он пристально смотрел на нее.

— А нельзя ли спросить, почему именно теперь?

Что она могла ему ответить?

— Нет.

— А что, если я попрошу вас остаться?

Ей очень хотелось принять его предложение. Но, когда она осознала это, паника вспыхнула в ней с новой силой. Джиллиан буквально задыхалась от страха.

— Нет.

Синклер молча встал с кровати и вышел из комнаты.

Джиллиан только теперь заметила, что сердце у нее бешено колотится, так же, как тогда, когда она в первый раз вошла в эту комнату, разыскивая Сина. Когда она проснулась в темноте, ее первым и единственным порывом было броситься разыскивать его. Она даже не дала себе труда подумать.

Нет, впредь ей следует вести себя осторожнее. Никаких ночных визитов. Никаких бесед. Никаких расспросов. Не следует давать ему возможность прикасаться к себе. И самой к нему не прикасаться… Он уже и так перевернул всю ее жизнь вверх дном. Она не позволит ему еще больше выбить себя из колеи. Не позволит…

Вернувшись к себе, Джиллиан долго ворочалась в постели, пока наконец не заснула тревожным, беспокойным сном.

Проснувшись, она обнаружила, что лампочка у ее постели по-прежнему горит ярким светом, а над островом занимается заря, такая же прекрасная и мирная, как и всегда.

Лежа в постели, Джиллиан вспоминала прошлую ночь с ее страхами и влечением к Сину, захватившим ее врасплох. Это чувство не было ни случайным, ни безопасным. И вообще, оно было недопустимым.

Джиллиан уже научилась управляться со своим страхом. Теперь осталось научиться управлять этим новым, растущим влечением. Синклер сказал, что от нее зависит, будут они заниматься любовью или нет. И Джиллиан твердо решила: не будут.

По расчетам Дамарона, Стефан вот-вот должен был появиться. Значит, скоро все это так или иначе кончится и она сможет наконец вернуться к своей привычной жизни, а Син вернется к своей.

Джиллиан трудно было поверить, что она снова очутится в Мэне и все пойдет по-прежнему, но она знала, что так должно быть.

«Господи, — молилась она, — пусть все будет как раньше!»

Но через несколько минут она встала под душ, и струи воды окончательно разбудили ее, заставив отчетливей вспомнить минувшую ночь. Джиллиан снова увидела перед собой темно-зеленые глаза, и эту волшебную улыбку, которая пробудила в ней такие желания и чувства, о которых Джиллиан прежде и не подозревала.

Но она твердо сказала себе, что чувствам, которые испытывают они с Сином, доверяться не следует. Сейчас они оба испытывают сильное напряжение, хотя и по разным причинам. Если бы это зависело от нее, она никогда не очутилась бы на этом острове. Если бы это зависело от Синклера, он предпочел бы вовсе не замечать ее.