Мой милый грешник

— На, Мэйзи! — сказала она, поднося к губам куклы пустую чашечку.

— Так вы уверены, что справитесь со Стефаном? — шепотом спросила Джиллиан.

— Боюсь, что да, — ответил Син. Джиллиан не знала, верить ему или нет. Она откусила кусочек печенья, чтобы не обидеть Лили.

— Печенье очень вкусное, Лили, — еще раз похвалила она малышку.

— Спасибо!

Лили внезапно вскочила.

— Ой, я забыла принести мед! Я сейчас!

И помчалась к дому. Джиллиан проводила ее взглядом.

— Чудный ребенок.

— Спасибо, — сказал Синклер. — Я тоже так думаю.

Теперь, когда Лили убежала, и им больше не надо было следить за своими словами и своим тоном, наступило неловкое молчание. Прошло несколько минут. По деревьям порхали яркие птицы. Временами издалека доносились голоса или шум мотора катера. Джиллиан все больше хотелось задать Сину один важный вопрос. Но вместо этого она заговорила о другом.

— Син, — сказала она, — я вижу здесь на острове много людей с серебристой прядью в волосах. У вас есть такая прядь, у Лайона, у Лили…

Он слегка улыбнулся.

— Это оттого, что все мы — Дамароны. У всех Дамаронов есть такая серебристая прядь.

— Я так и думала, что это наследственное. Но разве бывает, чтобы одна и та же наследственная черта присутствовала у всех членов семьи?

— Бывает, как видите. Это наш семейный знак.

— Я так понимаю, что ваша семья очень известная?

— Очень. Значительно более известная, чем хотелось бы.

Джиллиан кивнула.

— Я в детстве почти не читала американских газет. А теперь у меня просто нет времени. Я едва успеваю следить за текущими событиями…

— Везет же вам! В газетах пишут много чуши…

— Да, я и сама всегда так думала.

Снова молчание.

— А где, — Джиллиан запнулась. Она почему-то боялась задать тот вопрос, который сейчас интересовал ее больше всего. — А где ваша жена?

— Я неженат.

Она вскинула голову и удивленно уставилась на него.

— Вы что, развелись с матерью Лили?

— Мы никогда не были женаты.

— Не понимаю… Где же она? Почему она не живет вместе с дочерью?

Тут ей пришло в голову, что человек, обладающий властью Сина, вполне мог отобрать ребенка у матери.

— Мать Лили умерла.

— Ой… — Джиллиан смутилась. — Простите, пожалуйста…

Син ничего не ответил. Но его лицо… Джиллиан еще никогда не видела его таким мрачным.

— Так вы растите ее один… — это был не вопрос. Она знала Сина всего два дня, но не сомневалась, что он не доверил бы воспитание своей дочери никому другому.

— Разумеется, — сказал Синклер.

Вероника внезапно опрокинулась. Син машинально протянул руку, усадил куклу на место и одернул белую кружевную юбочку.

Как легко и непринужденно он это сделал! Так, словно всю жизнь ничем другим не занимался, только и делал, что играл с дочкой в куклы! И все же Джиллиан знала, что Син — жестокий человек, и под началом у него — целая армия людей с холодными глазами, помогающих ему вести его личную маленькую войну.

— Папа! — Лили уже неслась обратно.

Отводя руку от куклы, Син нечаянно коснулся руки Джиллиан, и это короткое прикосновение обожгло ее, словно огнем. Она с изумлением посмотрела, словно ища след от ожога.

— Вот мед! — выдохнула запыхавшаяся Лили и плюхнулась на покрывало.

— Спасибо большое, — сказала Джиллиан, потирая руку.

— Пожалуйста! — важно ответила Лили. — Вы уже напились чаю?

Син улыбнулся дочке.

— Да, мэм.

— А что же вы печенье не кушаете?

— Если я съем еще хоть чуть-чуть, я так отяжелею, что не смогу встать!

— Что за чушь, папочка! — фыркнула Лили. Син смотрел на дочь с невероятной нежностью, но Джиллиан знала, что эти глаза могут быть жесткими, как камень. И все же он не притворялся, что любит дочь, в этом Джиллиан была уверена. И он не задумывался о том, как он выглядит, играя с дочерью. Синклер Дамарон был слишком уверен в себе, чтобы заботиться о том, что подумают о нем другие, и не боялся, что Джиллиан примет его нежность за слабость.

— Папа!

— Что, детка?

— Пожалей Хейди. Она плачет.

Син сделал огорченное лицо.

— Ай-яй-яй, какая жалость!

Он взял куклу на колени.

— Не плачь, Хейди! Смотри, какой вкусный чай у Лили!

Он взял пустую чашечку и принялся поить куклу.

Лили залилась смехом. А Джиллиан задумалась над тем, как сложен и противоречив этот человек. Когда он говорил о матери своего ребенка, глаза у него были стальные; и все же он, очевидно, души не чаял в этой девочке. И он не боялся выступить против человека, который способен обратить против него армию целого государства!

— А у меня есть собака! — сообщила ей Лили.

— Да ну? Правда?

Лили кивнула. Очевидно, то, что она собиралась сказать, было для нее очень важным.

— Мою собаку зовут Кирби. Только ее пришлось оставить дома, в Нью-Йорке.

— Понятно.

«Детская болтовня успокаивает, — подумала Джиллиан. — Наверно, потому, что она ни к чему не обязывает…»

— А у вас есть дочка? — неожиданно спросила Лили.

— Нет, — ответила Джиллиан, поспешно встряхнувшись. Нет, расслабляться в присутствии Дамаронов — любого из Дамаронов! — совсем ни к чему.

— А сын?

— Нет. У меня вообще нет детей.

Лили сочувственно посмотрела на нее и протянула ей одну из кукол.

— Пусть тогда Аннабель будет пока ваша дочь.

— Нет-нет, не надо! Это же твоя кукла!