Мой мир

Здешние златки тоже были разных размеров — и очень крупные, и средние, и крохотные, и я мог насчитать их тут не менее десятка видов. Зато вот летают они куда хуже бронзовок (оттого, наверное, громко жужжат): надкрылья у них простые, без вырезов по бокам, для нормальной работы крыльев их приходится высоко задирать вверх, а с такими «парусами» (смотрите рисунок) маневренности в полете не добьешься. Впрочем, с этим недостатком мирятся все летающие жуки — а куда деваться? Лишь счастливицам-бронзовкам Природа «сконструировала» нехитрое, но замечательное приспособление для высшего пилотажа — особую форму надкрыльев.

В полете — златка и бронзовка. Благодаря вырезам в надкрыльях аэродинамика бронзовок — высшего класса.

Прошло вроде бы не так и много времени — каких-то шесть десятилетий но ни бронзовку, ни даже махонькую златочку не увидишь в тех местах города. Да что там в городе — от более или менее заметных насекомых почти «свободны» и его окрестности…

А тогда насекомые обитали не только в «диком» уголке Двора — жили они и рядом с домом. Весною и осенью около дома, на камнях, кирпичах появлялись симпатичные «солдатики». Верхняя часть тела у них была раскрашена узором, сильно напоминающим какую-то ритуальную африканскую маску — два больших черных глаза, черные нос и рот на ярко-красном плоском фоне. Держались солдатики компаниями, даже, наверное, семействами: несколько взрослых и великое множество детишек разного возраста, начиная от самых что ни на есть крошек; и облепленный ими камешек делался густо-красным. Милые эти создания не кусались, не издавали неприятного запаха, свойственного многим представителям отряда клопов, куда они относятся; они не боялись людей и домашних птиц, а те их не клевали, как я после узнал, по причине именно этой яркой красно-черной окраски — общепринятого в природе «сигнала» почему-либо несъедобных организмов. Что-то странное было в разновозрастных неторопливых скоплениях-собраниях солдатиков, и тогда я всерьез думал: они что-то там решают, о чем-то договариваются, к чему-то готовятся, и старался не мешать этому мирному красно-черному народцу.

Взрослые солдатики вывели своих детишек погреться на солнце.

В иной год все более или менее свободные полянки двора густо пестрели цветками ромашек, и на них можно было увидеть множество разной мелкой живности. Из жуков завсегдатаями этих ромашковых лужаек были кругленькие божьи коровки всех цветов и размеров и продолговатые мяконькие красно-зеленые малашки; возьмешь малашку в руку — она, наверное для острастки, выпускает по бокам тела мягкие красные полупрозрачные выросты наподобие сарделек. Кстати, и малашки, и божьи коровки в садах и огородах истребляют множество вредных тлей.

Две малашки: в покое и потревоженная.

В нескольких местах Двора (основные отмечены на плане) находились подземные гнезда муравьев, замечательных тем, что они были, как и солдатики, неторопливы в движениях и тоже разной величины. Поначалу я думал, что это — муравьи-дети и муравьи-взрослые, но потом узнал, что это не так: у солдатиков — насекомых с неполным превращением — дети похожи на родителей; у муравьев же — цикл полный: яйцо — червеобразная личинка — куколка — взрослое насекомое, а рост свой, постоянный, заранее определенный теми обязанностями и видами работ, которые они должны будут выполнять в самом гнезде или вне его. Муравьи эти были черные, как смоль, с крупными головой и брюшком, ярко блестевшим на солнце; на работу отправлялись они, однако, поздним вечером. Как я потом убедился, работа эта заключалась в поисках и доставке домой мелких семян разных диких злаков, росших во дворе: отгрызая почти спелое зернышко, муравей тащил его в свое гнездо.

Тем не менее я «научил» их работать и днем. Насыплю хлебных крошек у их дырочки — подберут потихоньку в течение дня. Кучку крошек с каждым днем перемещал все дальше, и так до тех пор, пока моя «дневная столовая» не оказалась метрах в четырех от муравейника. Сюда они посылали отдельных небольшого роста «разведчиков», и стоило появиться тут гостинцу, как через несколько минут можно было видеть удивительную картину: мелкие, средние и крупные черные блестящие мураши тащат столь же разно-великие — сообразно своему росту и силам, но всякий раз втрое больше себя, порции угощения, и ползет-качается по Двору странная ленточка из хлебных светлых крошек…

Неторопливых муравьев-жнецов я нередко подкармливал хлебными крошками.