Мой Мир (СИ)

Я приподнял ее легкое тело и, практически посадив верхом на член, понес в комнату. Она за все это время глаз так и не открыла. Я еще немного притушил свет и мягко положил ее на ковер. Она лежала, широко раскинув ноги, повернув голову на бок и прикусив губу. Я приставил головку к ее входу и плавно, но мощно вошел, расширяя ее при этом. Она полуохнула-полувздохнула, повернула голову и посмотрела на меня глазами, в которых были одни зрачки. Я, глядя ей в глаза, начал мощные размашистые движения. Ее аура затрепетала и открылась для меня. Я неторопливо двигался в ней, замирая в крайней точке, разогревая ее и давая привыкнуть к новому или давно забытому старому ощущению. Через некоторое время у нее наступил первый оргазм. Потом они начали идти один за другим. Когда я кончил в нее, наполнив до краев своим семенем и слив большую порцию серого тумана, она практически потеряла сознание от эмоций. Но я совершенно не собирался останавливаться. Раз за разом я наполнял ее. Часа через полтора ее отклик практически прекратился, она была в какой-то прострации. Цвет ауры стал практически фиолетово-серым.

Я поднял ее на руки, отнес на постель и прикрыл одеялом. Затем быстро оделся и вышел из кабинета.

В холле темно. Решаю посетить Кларитессу. Вычислить где она живет не составляет труда. Прислушиваюсь — за дверью тихие стоны. Замок в двери — не большая проблема. Тихо захожу в комнату. Она обнаженная мечется по кровати и шепчет мое имя. Я тихо говорю:

— Ты звала меня?

Она ойкает, прикрываясь, и щурится на мой силуэт напротив двери.

Я быстро подхожу вплотную к ее кровати.

— Ну, показывай, как ты ждала меня.

В ее глазах светится безумная радость и все еще небольшое неверие. Она откидывается назад, раскидывает ноги и, не отрывая от меня лучащегося взгляда, начинает тереть себя. Щель у нее уже опухла. Я, не раздеваясь, достаю член и наваливаюсь на нее, так что она только ойкнула. Подвожу головку к входу и начинаю движение. При этом я расширяю ее, но специально недостаточно, чтобы ей было немного больно, а член максимально ее заполнил. Войдя до конца, я начинаю с сумасшедшей скоростью долбить ее, совершенно не заботясь о ее эмоциях. Кто она? Она только кожаный мешок для моего члена и моих желаний. Она пищит мне в грудь, находясь в непрерывном оргазме. Кончив и вкачав нее совсем чуть-чуть серого (хорошего понемножку), я встаю и смотрю на дело «рук» своих — между изящных длинных ножек зияет огромная раздолбанная дыра. Она находится в прострации, но я хватаю ее за волосы и тащу в ванну. В ее глазах полное подчинение и непонимание. Ставлю ее в ванне на колени, беру член в руку и начинаю писать на нее. На лицо, на волосы, на груди. Она пытается поймать ртом мою струю и опять кончает. Пописав, я даю ей облизать свою головку, заправляю член в штаны и выхожу, так и оставляя ее стоящей на коленях.

— Береги ректора, даже ценой собственной жизни, — бросаю ей через плечо.

Я быстро шел по темным улицам. Решил проверить, где находится черный, которого я сегодня так удачно пометил. Смотрю… Опять у гостиницы, на сей раз вместе с товарищем. Теперь у главного входа. Один в палисаднике, один на другой стороне улицы. Я прошелся по ним «дальним поиском». Оружие с собой вроде стандартное — метательные ножи и короткий меч. Мне кажется, если бы они пошли на «дело», то и вооружились бы по-серьезному, да и больше бы их было. Значит, проверяют место для своих ВИПов. Ну, что же, такая подготовка аж за неделю вызывает уважение. Окна в гостинице темные. На верхнем этаже работает моя маскировка, остальные спят. Я нацепляю на себя личину Петраркуса и неровной пьяненькой походкой, не таясь, иду к главному входу. Стою, пьяно покачиваясь, перед главной дверью, чешу свои яйца и поглядываю на кусты. В основном за тот, где прячется черный. Потом начинаю к нему подходить. В кусте шуршит. Я «вздрагиваю от неожиданности». Обостренным слухом слышу хрюканье его товарища.

— Вот долбанные кошки, — шепчу я достаточно громко, — поссать не дают.

Разворачиваюсь и иду в дом. Думаю, после этого случая, у того Черного, который так хорошо маскируется по кустам, будет соответствующее прозвище.

Поднимаюсь к себе, сбрасывая личину, тихо захожу. Зита и Гита не спят и смотрят на меня испугано.

— Хозяин, кто-то чужой сегодня вечером подходил к коридору на нашем этаже — система безопасности сработала. Он дальше не пошел, но мы испугались.

Я обнимаю их и прижимаю к себе.

— С тобой так хорошо и безопасно, — шепчут они.

— Не бойтесь. У нас хорошая маскировка.

— От Вас пахнет другой женщиной.

— И даже не одной.

— Так было надо?

— Да, воробышки.

Они изо всех сил прижимаются ко мне.

— Нас мама в детстве так называла. Мы так соскучились по такому имени…

Затем иду в ванну. Слышу, в другой комнате расставляют посуду. Когда вышел — смотрю, они разложили еду на столе и горячими потоками воздуха ее греют.

— Золотая помогает, — хором ответили они на незаданный мною вопрос.

— Вы с ней на постоянном канале?

— Да. Через башню.