Мои миры

А как не вспомнить легендарную выпечку. Что там у меня, выросшего на пирогах и булочках моей бабушки. У моих друзей до сих пор туманит взгляд и вырабатывается слюна при одном воспоминании о домашнем сахаре. А, уж тем более, о пирогах и пярямячах, больше известными под названием беляш. У бабушек дом всегда полон запахом выпечки…

— Ты что, дальше едешь? — старый знакомый бодро хлопал меня по плечу.

Я посмотрел в окно. Действительно, моя станция. Быстро доехали. Поездка в электричке, как жизнь. Сначала дорога кажется долгой. Потом помечтаешь, поразмышляешь и вот уже твоя станция. Пора на выход…

Прощально посмотрел на платок. Его хозяйка осторожно поглаживала больную руку. Поток земляков, устремившийся к выходу, вынес меня на платформу. Но на душе ещё долго было тепло от нахлынувших ассоциаций и воспоминаний.

ЭКСКУРСИЯ

ПАЗик, бодро подпрыгивая, ехал по старой военной окружной дороге. Дорога настолько военная, что закрыта для передвижения гражданских лиц. И только небольшой участок Мга-Кировск представлял исключение, пожалуй, от того, что на нём не располагалось ни одной воинской части. Покрытие, выложенное из бетонных плит, дало ей соответствующее название — «бетонка». Собственно, автобус перескакивал с одной плиты на другую, считая стыки и ямы, образовавшиеся в этих самых плитах от времени и долгой эксплуатации.

Пассажиры ПАЗика — наш первый класс. Первая экскурсия с выездом за пределы посёлка. Конец апреля одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмого. Мокрые, ещё не успевшие отойти от зимних холодов поля. На деревьях почки только-только почувствовали тепло весеннего солнца и застыли в ожидании более радостных дней. Серое небо непостоянно в своём настроении, одно слово — ленинградская погода. Так что, взглянув в окно, сразу и не поймёшь, то ли осень, то ли весна.

Мы, разбившись на группки по интересам, сидим на небольших и не очень удобных сиденьях, подпрыгивая, вместе с автобусом. Самые шустрые пацаны заняли места на заднем сиденье и особенно радуются, при каждой ямке подпрыгивая почти до потолка. Классная руководительница, Лидия Васильевна, когда-то заводная и очень энергичная женщина, взяв наш класс, приостыла. Впрочем, дело совсем не в нашем классе. Просто сказывался предпенсионный возраст. Сейчас она, больше для порядка, пыталась успокоить не в меру развеселившихся подопечных.

Лично мне эта поездка не очень нравилась. Погода «насморочная». Серый пейзаж за окном не поднимал настроения. И вообще… Ехали мы смотреть на какой-то памятник на Синявинских высотах. Ещё до поездки я наслушался довольно много разных «героических» историй о подрывах на, оставшихся после войны, снарядах и минах в той местности. Будучи ребёнком домашним, воспитываемым женщинами, не мог радоваться такой поездке.

Проехав примерно с полчаса, ПАЗик повернул в поле на грунтовую дорогу и остановился. Вдоль дороги с обеих сторон были натянуты верёвки с красными ленточками. По полю, на некотором расстоянии друг от друга, не спеша бродили люди в военной форме. Перед собой они водили какими-то палками.

— Смотрите, сапёры! — восхищённо заохали пацаны.

— А там, зырьте, мины! — сказал Васька.

— Где? — весь класс прильнул к окнам.

— Вон… Красные флажки видишь! — Вася, гордо, с видом знатока показал на красные флажки, воткнутые то здесь, то там посередине поля.

Лидия Васильевна с опаской оглядела салон автобуса. Затем переглянулась с водителем:

— Что это они делают?

— Поля совхозу отдали, — ответил водитель. — Похоже, под посевную поля снова проверяют. Сами же знаете, Синявинские.

— Может, в следующий раз… — заволновалась «классная».

Водитель ещё раз внимательно осмотрелся:

— Ничего проедем.

ПАЗик, осторожно зарычав мотором, дёрнулся и пополз по скользкой размытой дороге меж двух верёвочек. Пацаны прилипли к окнам автобуса, высматривая сапёров и флажки в поле. Девчонки же были заняты своей девчоночьей болтовнёй, мало меня интересовавшей. Я смотрел вперёд и ждал, когда же, наконец, закончится эта дорога, на которой ПАЗик надрывно месит непролазную грязь.

Памятник стал виден ещё издали. Небольшой обелиск возвышался над мелким кустарником и молодыми берёзками. Обещанных высот, ведь мы ехали на Синявинские высоты, я не увидел. Когда подъехали поближе, автобус остановился, и нас выгрузили почти у самого обелиска. Сырая почва разве что не чавкала под ногами. Вокруг были воронки и могилки. Редкие самодельные оградки или просто наспех воткнутые полусгнившие брёвнышки на старых могильных холмиках с полустёршимися надписями окружали небольшой обелиск, странно и одиноко смотрящийся на этом месте.

— Так, никому никуда не отходить! — беспокоилась «классная».