Мои миры

Что-то отвлёкся. Неудача не сломила Динара. Уже на следующий день он нашёл тот вид спорта, которым занимается и по сегодняшний день. Это бег. Видели бы вы, как он с перевязанной рукой буквально летал по двору. Боком. Вперёд перевязанной ключицей. Ноги едва успевали за плечами. Со стороны казалось, что он летит и вынужден переставлять ноги только для того, чтобы случайно не зацепиться за землю. Так он и бегает по сегодняшний день. Нет, может технику немного и улучшил, но это уже вторично.

Правда есть у Динара, кроме бега ещё одна страсть. С нежного возраста он пристрастился к безумным поступкам, авантюрам. Об этом мы узнали, не поверите, из счетов за роуминг. Звоним сынуле:

— Как дела? Сегодня домой приедешь?

А он с чистой совестью отвечает:

— Не получится. Я у Ефимцева переночую.

Правда квартира Паши периодически меняла своё местоположение в зависимости от календаря игр «Зенита». Да, страсть захватившая его полностью и, к счастью, не снёсшая ему голову — футбол.

Думаю, что с Дашей его также познакомил спорт. Разве мог он пройти мимо умницы, красавицы и самое главное — спортсменки. У меня к этому браку только один вопрос. Каким видом спорта будут заниматься мои внуки?

Вот примерно такой рассказ я должен был рассказать пару дней назад на свадьбе сына. Впрочем, и те слова, что сказал, тогда были тоже сказаны от души и молодым понравились. Во всяком случае, я на это надеюсь.

ЛЕБЕДИ

Свинцовая холодная волна ожесточённо билась о гранитную набережную, разбиваясь и разлетаясь на тысячи мелких брызг, чтобы побеждённой сползти, отступить, и снова с ожесточением броситься на гранит. И так вновь и вновь, изо дня в день, с переменным успехом. Порой ей удаётся захватить в свои владения гранитные ступени, а порой, как бы притворно успокоившись и смирившись, отползти, но до поры затаиться, и затем опять голодным зверем ринуться на набережные. Вот и сегодня западный ветер опять провоцировал ненасытную волну, помогая ей вздыматься всё выше и круче, пытаясь закрутить на гребнях водяных валов белые барашки, предвестники шторма. Но небо не желало бури. Оно светилось, радовалось, составляло из туч и облаков разнообразные узоры. Словно устав от ещё недолгой осени, желало вновь летней радости.

Над угрюмыми водами, радуясь небу и солнцу, кружилась белая птица. Глаз привычно отмечал полёт чайки над волной и, уже готовясь отвернуться, неожиданно замечал, что нет, это не чайка! Да и куда там чайке, обитательнице помоек, до той прекрасной гордой птицы, что кружилась над водою, не замечая её недружелюбности и не отрывая огромных глаз от голубого неба. Неба, посвящённого сегодня только ей. Белая лебёдушка кружила, не замечая ни волны, ни холодного ветра. Кружила в таинственном танце, то взмывая ввысь, то вновь опускаясь. И было в её танце что-то настолько нежное и сказочное, что невозможно оторвать глаз от этой чудесной картины. Любоваться ею можно было бы вечно, но всё-таки оставалось ощущение незаконченности, недосказанности. И действительно, весь танец был пронизан одним чувством — ожиданием. Лебёдушка кружилась и ждала, кружилась и искала. В её одиночестве над волной было что-то неестественное. Но недолго.

С небес, стремительно падая к лебёдушке, промелькнула тень. Быстрый полёт и резкий решительный взмах крыльев заставил, затаив дыхание, восхититься. Огромный чёрный лебедь, молодой и уверенный, быстро оказался около лебёдушки и закрыл её своими мощными крыльями. Они вместе соединились в таинственном и загадочном танце, то кружась друг возле друга, то взмывая вверх, то вместе скатываясь по воздушным горкам к самой воде. И каждый раз, когда лебёдушка, то ли делала пируэт, то ли кружилась, захлёбываясь волнами счастья и радости, чёрный лебедь был рядом и слегка кончиком крыла поддерживал её. Их клювы время от времени соприкасались, и было в этом столько нежности, что у всех, кто это мог видеть, щемило сердце от радости.

Угрюмая волна зло грызла гранит, но её никто не замечал. Она же, хмуро заполнив нижние ступени гранитной лестницы, угрюмо и завистливо плескалась у самых ног нового счастья. Лебединая пара, кружась в вальсе, опустились к самой воде. Порыв осеннего ветра сорвал белую пушистую пелеринку с невесты, но жених на лету поймал её и нежно накинул на плечи своей возлюбленной. Затем улыбнувшись, крепче обнял невесту. Она же с благодарностью нежно прижалась к нему и подарила сладкий, пьянящий поцелуй.

Ветер носился над свинцовой волной, теряясь между её угрюмостью и смеющимся небом.

ДОРОГА