Мой муж – чудовище

– Я не хочу, чтобы вы уходили, – объявила я и закрыла глаза. Юфимия расплела мою косу, вспенила что-то ароматное на моей голове и теперь поливала меня теплой водой. – Я хочу, чтобы вы остались. Обе. В моей комнате.

Мне не ответили, а из-за пены я не могла открыть глаза, чтобы выяснить, в чем причина. Я и так понимала – я должна ночевать одна, а крестьянки, скорее всего, решили, что я заговариваюсь. Немыслимо для леди вот так повести себя.

Кто-то обернул мои волосы полотенцем, и я наконец открыла глаза, встретившись взглядом с Юфимией.

– Ты поняла меня? – спросила я.

– Да, миледи.

– Я сама поговорю с лордом-рыцарем.

Юфимия тяжело молчала, не отворачиваясь, но и не отвечая. Она обменялась взглядом с невесткой, вздохнула и только потом призналась:

– Его нет, ваша милость.

Опять? Я выхватила у Джеральдины простыню и завернулась в нее. Насколько это обычно для него – покидать дом в такое время?

– А когда он вернется?

– Не знаю, миледи.

Расспрашивать слуг, где хозяин, верх неприличия. Меня подмывало нарушить все эти дурацкие правила, придуманные неизвестно кем неизвестно зачем, разве лишь для того, чтобы усложнить то, что может быть просто. Но я жестом попросила подать мне ночное платье, влезла в него с трудом – тело было распаренным и влажным, стащила полотенце с волос и вернулась в свою комнату.

Кто-то – или Юфимия, или Джеральдина – успели положить мне в постель горячие камни, завернутые в толстую ткань, чтобы я продолжала греться и не простыла. Из-под потолка доносился негромкий гул – перекрыли заслонку, чтобы тепло от печей выходило не в трубы на крыше, а шло через воздуховод спальни. Это были предусмотрительность и внимание, которых я прежде не получала. Летисия придерживалась строгих правил, установленных для истинных леди, но мне куда больше нравилось быть под присмотром этих простолюдинок.

Джеральдина осталась в ванной, я слышала, как она прибирается и тихо поет, и подумала, что если у ее матери столь же прекрасный голос, я обязательно должна послушать ее пение в храме. Юфимия тщательно укрыла меня одеялом и села на полу возле моей кровати.

– Как прикажете, миледи, – сказала она, и в этот момент в дверь постучали.

– Я сама, – упавшим голосом прошептала я, догадываясь, кто меня потревожил.

За дверью стоял Филипп, уже переодевшийся, и меньше всего он ожидал увидеть меня в таком виде. Но слуги часто видят хозяев так, как никому больше не удается, ему придется привыкнуть и к этому.

– Миледи, так что карета? – негромко спросил он. – Без вашего ведома я не могу взять лошадь.

Я нахмурилась. Филипп просит, чтобы я принимала решения, значит, снова никому не известно, где лорд Вейтворт?

– Спросите его милость, – пробормотала я.

– Никто не знает, где он, миледи.

Мой муж, человек, который женился на мне неизвестно зачем, исчезает и появляется неожиданно, и никто из слуг ведать не ведает, где он бывает. «В полнолуние», – закончила я и загнала глубже все возможные мысли. Оборотень не может так долго скрывать свою суть, лорд Вейтворт живет здесь уже два года.

– Да, поезжай, – разрешила я. – Найди карету, найди Летисию, привези сюда. Если полиция уже нашла ее и с тобой не отпустит, я… – Что я могу? – Я сама отправлюсь к ним завтра.

– Как прикажете, миледи, – кивнул Филипп.

– Возьми кого-нибудь, один не езжай.

– Как прикажете, миледи.

Главное, не забыть еще что-нибудь очень важное, о чем я впоследствии могу пожалеть.

– Того, кто умеет стрелять.

– Ваша воля, ваша милость.

Дверь за Филиппом закрылась, и я подошла к кровати, предвкушая тепло и, возможно, сон. Юфимия так и сидела рядом, сложив руки на коленях, а Джеральдина вышла из ванной и вопросительно посмотрела сначала на дверь, потом на меня.

Я покачала головой. Джеральдина приблизилась и приподняла мне одеяло, а я услышала на улице какой-то шум.

Кто-то, как я часом раньше, стучал в ворота. Я быстро подошла к окну, полагая, что это кто-то из тех людей, за которыми послал Филипп, и не сразу сообразила, что он не успел бы это сделать, если только не отправил кого-то за охотниками еще до того, как пришел ко мне.

Но судя по тому, как озабоченно кинулся к воротам конюх, это были не люди Филиппа. Их должны были ждать, этот же гость был незваным. Открыл конюх тоже не сразу, прислушивался, будто голос был ему незнаком или, напротив, знаком хорошо, но что-то не так было с его обладателем.

Наконец створка ворот приоткрылась, и я от волнения дернула штору так сильно, что на карнизе звякнули украшения. Во двор имения въехал экипаж, покореженный, весь в снегу.

Кто сидел на козлах, я не могла разглядеть, как ни старалась.

Глава десятая

Снегопад не унимался. Сейчас с неба сыпалась мелкая крошка, но мне было ясно – к утру усадьба утонет в сугробах. Я смотрела на небо, потому что не хотела видеть то, что происходит во дворе.

Лорд Вейтворт – или это был кто-то другой, похожий на него по фигуре, – говорил что-то подбежавшим слугам и крестьянам. Их было куда больше, чем когда встречали меня, а Филипп что-то объяснял и размахивал руками. Из кареты вытащили бесчувственное женское тело.