Мой муж – чудовище

– Или наоборот, – добавил доктор, – ее организм ослаб за этот срок. Миледи, я сочувствую вашей утрате, но даже если бы я прибыл сразу, я не смог бы ничего сделать.

Они мне все-таки лгали. И доктор, и мой муж смотрели прямо, и на лицах их было написано сопереживание – или его имитация, но умелая, – и напряжение, но такое, какого не бывает у тех, кто говорит от чистого сердца.

– Где она могла получить эту рану? В экипаже не обо что так удариться! Где она была, когда вы нашли ее, милорд?

– В карете, миледи. – Мне показалось, или в его глазах и впрямь промелькнуло что-то, похожее на удивление или досаду. Либо при докторе, как бы близки они ни были, он все еще держал лицо – предпочитал носить маску предупредительного заботливого супруга.

– Значит, и рану она получила там! – Я опять повысила голос, отдавая себе отчет, как я выгляжу, как этот тон унижает меня, выдает мою слабость, и вместе с тем я ничего не могла с собой поделать. Лорд Вейтворт криво улыбнулся.

– Вполне, миледи. Мы этого не знаем.

– Тогда узнайте! – Мне было уже все равно, кричу я или захожусь в настоящей истерике. Доктор смотрел на меня озадаченно, возможно, прикидывая, есть ли у него с собой какое-то средство, чтобы мне его немедленно дать. – Если она поранилась в карете, узнайте! На том месте останется кровь!

Я развернулась и почти бегом кинулась к двери, заметив, как переглянулись доктор и лорд Вейтворт. Юфимия стояла в дверях и, когда я пролетела мимо нее, еле успела отскочить, наверное, она ждала распоряжений насчет похорон…

Ноги сами понесли меня в комнату, где лежала Летисия. Нет, я не хотела, рыдая, просить у нее прощения, ей это было уже ни к чему, а я все равно не узнала бы, винит она меня или нет, я хотела воочию увидеть то, что стало причиной ее гибели.

– Вам не стоит здесь находиться, ваша милость, – остановила меня Джеральдина. – Сейчас придут готовить тело…

– Ее рана, – резко перебила я. – Ты видела ее рану?

– Да, миледи. Рука ужасно распухла, вся красная. Доктор сказал, что это ксеспис.

– Сепсис, – машинально поправила я. – Он сразу это сказал?

– Да, миледи. – Джеральдина не давала мне пройти ближе к телу, но я не считала, что у нее некий умысел. Она могла просто пытаться оградить меня от созерцания бездушной оболочки той, кто была мне не чужим человеком. – Это было первое, что он сказал, когда увидел распухшую руку и состояние Летисии… Он тогда же сказал, что ничем не поможет…

– Но тебя не было, когда он приехал, – перебила я ее с удивительным хладнокровием. – Даже если ты пришла позже, это были не первые его слова.

– Юфимия мне рассказала. Она расстроилась. Мы называем это «ночной огонь» и очень боимся так пораниться, миледи. Юфимия хотела бы, чтобы она ошиблась, но нет. Храни Ясные в своих чертогах ушедшую душу.

Я вышла из комнаты, закрыла за собой дверь. Меня не покидало чувство, что мне угрожает опасность. Необъяснимое, хватающее сердце холодными лапами, душащее, не дающее продохнуть и холодное. Ощущение смерти, прошедшей рядом и выбравшей не тебя.

Мне было стыдно за срыв перед мужем и доктором и за то, что я сказала им глупость. Если Летисия находилась все это время в карете, там все будет залито кровью. Доктор приезжает осматривать тела умерших вместе с полицией, доктор видел раны крестьянина, а я посчитала, что могу указывать ему и учить.

Я смотрела на дверь кабинета мужа. Мне следовало пойти к себе, молиться Ясным за душу Летисии, закончить платье, попросить кого-нибудь снять герб, но я думала только о том, что мне, может быть, не солгали, однако я не распознала правду, потому что не знаю, как она выглядит.

Я не была уверена, что кабинет пуст, что там найдется нужная книга, что в книге будет хоть что-то, что даст мне ответ, и все равно я зашла, готовая объясниться, если меня о чем-нибудь спросят, что я хочу прочитать о сельском хозяйстве, о цветоводстве, но в кабинете не было никого, и никто не заходил сюда и не убрал остатки завтрака. Прошло столько времени, это нормально или сегодня все пренебрегали порядком и правилами, не я одна?

Я вытащила толстую военную книгу. «Кавалерийские полки» – значилось на корешке, книга была зачитана в буквальном смысле до дыр, из нее вываливались листки, я чудом успела поймать их прежде, чем они разлетелись по всему кабинету. «Ясные, пусть в ней будет оглавление», – попросила я и открыла книгу.

Оглавление было, и, быстро пробежав его, я поняла, что здесь только стратегия и тактика, какая-то малопонятная мне логистика – я даже не знала, что это значит, и, открыв нужную страницу, прочитала, что речь идет о снабжении. В книге было много картинок, но все они касались каких-то укреплений и позиций, стрелки, стрелки, темные и светлые, пунктирные, тонкие и толстые, и никакого намека на оборотней…