Мой муж Джон

В течение дня я была занята учебой и преподавательской практикой, а вечерами Джон обычно играл в клубах. Я старалась не пропускать его концерты, и мы встречались после моих занятий, перед выступлением. Чаще всего мы сидели где — нибудь в кафе или пабе и болтали. А иногда ходили на какой — нибудь фильм: нам нравилось кино, и мы смотрели все, что могли.

Вскоре наступили рождественские каникулы и принесли с собой хорошие новости. Брайан уговорил Майка Смита, менеджера по артистам и репертуару звукозаписывающей компании Decca, приехать и послушать «Битлз». Чтобы представитель одной из крупнейших фирм грамзаписи проделал долгий путь специально ради прослушивания группы — это было просто неслыханно! В тот вечер ребята великолепно сыграли несколько известных хитов плюс пару своих вещей. Смит сказал Брайану, что первого января «Битлз» надо будет приехать в лондонскую студию Decca, где он сможет их записать. Смысл был в том, чтобы послушать, как они звучат на пленке. Собственно, ничего больше он и не обещал. Но мы уже находились на седьмом небе от счастья.

К тому времени Нил Эспинолл стал их официальным гастрольным менеджером: он развозил ребят по концертным площадкам и получал за это определенный процент от их заработка. Все вместе они выехали в Лондон накануне Нового года. Брайан отправился поездом. Как и ребята, Нил до этого никогда не был в Лондоне. В пути он заблудился, и дорога заняла у них порядка десяти часов. «Битлз» въехали в Лондон поздно вечером, за два часа до начала 1962 года. Первое, что им бросилось в глаза, как потом вспоминал Джон, были «пьяные, нырявшие в фонтан на Трафальгарской площади».

На следующее утро они явились в студию звукозаписи фирмы Decca. Несколькими днями позже Джон сказал мне, что они тогда жутко нервничали и пели неважно. Брайан попросил их выбрать для записи хорошо известные хиты вместо своих песен. Ребята согласились, хотя предпочли бы исполнять вещи собственного сочинения. В конце записи им сказали, что все прошло хорошо. Брайан угостил их ужином, и на следующий день они покатили назад домой.

Теперь оставалось только ждать и еще раз ждать. Прошло несколько недель, Джон и остальные постоянно спрашивали Брайана, нет ли новостей, но ответ не приходил. С каждым днем настроение у ребят становилось все более мрачным.

Только в марте Брайан узнал, что Decca ими не заинтересовалась. Сотрудник компании, с которым он разговаривал, объяснил, что, дескать, время гитарных групп прошло, и к тому же им не понравилось, как они звучат в записи. Джон был удручен, однако долго предаваться унынию он не умел: он знал, что рано или поздно «Битлз» своего добьются. Брайан регулярно мотался в Лондон и обратно, пытаясь договориться с другими студиями. Как только он возвращался, ребята со всех ног бежали к нему — только чтобы услышать, что перед его носом захлопнулась еще одна дверь. После этого ребята каждый раз несколько дней ходили как в воду опущенные, пока новая надежда не забрезжит на горизонте.

Все мы почти физически ощущали грядущие перемены и понимали, что самое главное — их дождаться. Единственное, чего мы тогда не могли знать, — это то, что в течение ближайших нескольких месяцев произойдет ряд событий, которые в корне изменят всю нашу жизнь. 1962–й стал для нас удивительным годом, в котором немыслимым образом переплелись трагедии, неудачи, неожиданности и настоящие чудеса.

В апреле ребят ждала очередная поездка в Гамбург. Брайан заранее провел необходимые переговоры, и на этот раз «Битлз» была гарантирована работа в более приличном клубе и за большие деньги. Их гамбургские гастроли начинались выступлениями в клубе Star за сорок фунтов в неделю, что в два с лишним раза превышало прежние гонорары. Брайан

Эпстайн настоял на том, чтобы они летели в Гамбург самолетом, как солидные люди.

И снова мы с Джоном поцеловались на прощание, как это уже бывало не раз: я уже свыклась с его отъездами, но меньше скучать по нему не научилась. Единственное утешение: теперь у меня была уйма времени для подготовки к выпускным экзаменам, которые приближались с неумолимой быстротой.

Десятого апреля Джон, Пол и Пит вылетели в Гамбург из Манчестера. Джордж отправился за ними на следующий день. Когда самолет приземлился, Джон заметил встречавшую их в аэропорту Астрид и радостно помахал ей рукой. Но, подойдя ближе, он увидел, что лицо ее искажено от боли: около двух часов назад скончался Стюарт.

Джон был в шоке. Как и после смерти его любимого дяди Джорджа, и на похоронах матери, его первой реакцией на трагическое известие был истерический хохот. Таким образом его внутренний мир пытался противостоять беспредельному горю. Потом смех сменился слезами; Джон не выдержал и разрыдался.