Мой муж — Господин

Теперь, когда я могла признаться самой себе, мне даже не нужно было формулировать это как вопрос. Сомнений не было. Я любила его больше, чем считала возможным, любила каждую его вздорную черту и кривую ухмылку. Я любила его, потому что ему было плевать на все, потому что он врезал высокопоставленному члену фетиш-сообщества по лицу за неуважительное отношение ко мне. Я любила его, потому что он точно знал, как касаться, как целовать, как возбуждать. Никогда не думала, что буду чувствовать то, что он заставил меня ощутить.

Когда дело касалось его, я была бессильна. Никакого сопротивления, никаких сомнений. Лишь медленный огонь, ползущий по моим венам, зажигая все внутри. Он не просто касался меня, он боготворил.

Конечно, он любил меня в ответ. Как я могла упустить это? Он все время твердил мне об этом каждым прикосновением его пальцев к моей коже. Своими губами, своим языком, все части его тела предали его — если бы я только была внимательней.

— Это не было уловкой, — он выглядел обиженным. — Я не знал. Не знал, пока мы не оказались в том ресторане у воды в винной деревушке. Я посмотрел на тебя и понял… — его лицо смягчилось. — Я захотел, чтобы это длилось вечно. Я захотел, чтобы это было взаправду. И когда я увидел тебя, идущую по проходу в том белом платье, это ощущалось реальным. Я знал, что это так, по крайней мере, для меня. И я был так рад, что устроил это — мне необходима была причина показать тебе то, что ты не смогла бы игнорировать.

Мое сердцебиение отдавалось гулом в ушах, я не слышала даже собственные мысли.

Бен улыбался.

— Но, очевидно, тебе нужно было больше ясности. Так вот она. Мне продолжить и нанять самолет?

Я тяжело сглотнула.

— Возможно позже, — сказала я, слыша собственный хриплый голос и ощущая неспособность исправить его.

— Слава Богу, — выдохнул он, устремляясь вперед, впиваясь в меня губами. Я запищала, затем вздохнула — или сделала бы это, если бы его рот не поглощал меня. Он толкнул меня вниз на землю всем весом своего тела, его бедра упирались в мои, а горячую и твердую длину его возбуждения было невозможно игнорировать.

— Я терпеливый мужчина, миссис Чейз, — пробормотал он, отстраняясь лишь для того, чтобы дать мне вздохнуть. — Но даже у меня есть границы.

Миссис Чейз. Полное осознание пронзило меня и, внезапно, я начала с бешеной скоростью раздевать его. Это было не на несколько лет, не на достаточное количество времени, чтобы убедить мир, чтобы выполнить условие. Это было навечно. Он хотел этого. Он хотел меня. Не на ночь — навсегда.

Он мягко засмеялся, когда я начала срывать пуговицы с его рубашки, хватил меня за запястья и крепко сжал их.

— Пока рано, — прошептал он. — Перевернись, солнышко.

Я не могла сдержать маленький вздох, напоминающий мяуканье кошки, который вырвался у меня с горла.

— Это порка хорошей девочки? — прошептала я, извиваясь в ветках и листьях, пока он стягивал мое платье.

— А ты была хорошей? — его рука легко ласкала мою попку, вызывая мурашки.

— Да, — я почти стонала, с нетерпением ожидая его первого нежного шлепка.

Он сделал вид, что раздумывает над моими словами, его пальцы блуждали по краю того кружевного темно-синего нижнего белья.

— Они не выглядят как трусики хорошей девочки.

— Я буду очень хорошей, — прошептала я. — Пожалуйста.

— Так это не работает, — он схватил меня за нежную плоть, сжимая ее достаточно сильно, чтобы я снова застонала. — Ты не получаешь прощение на основе обещаний о будущем поведении. Вопрос в том, была ли ты хорошей?

Я кивнула, мгновенно забывая, как заставлять слова слетать с языка.

— Хммм, — он расслабил свою хватку, и нежно погладил мою кожу. — Думаю, я могу упустить из внимания несколько незначительных оплошностей. Только в этот раз. Ради нашей брачной ночи.

И на этом начался ритуал. Он разогрел меня именно так, как я хотела, как мне нужно было, пока я не растаяла, пока не начала ныть и молить. Наконец, он взял меня за бедра и поднял, задержав меня ненадолго возле своего возбуждения. Ткань его брюк, натянутых его эрекцией, терлась о мою чувствительную плоть.

— Знаю, что это наш первый раз в качестве мужа и жены, — прошептал он, прижимаясь сильнее ко мне. — Знаю, что он должен пройти в миссионерской позе со свечами и ароматной пенной ванной, но, Господи… — он вздохнул. — Я хочу тебя здесь. Это ужасно, солнышко? Брать свою невесту, будто животное в лесу?

Если это было ужасно, то и я была ужасна. Далекое от правил происходящее казалось правильным, таким идеально интимным, даже если это значило, что я не могла видеть его лица. Мне и не нужно было. Его тело говорило мне все, о чем я хотела знать.

Сжимая мох и листья под собой, я приподнялась к нему навстречу, надеясь, что он поймет, потому что я не знала, что сказать. Я забыла все, кроме нужды.