Мой муж — Господин

— Простите, мэм?

Я подняла взгляд и увидела кассиршу, машущую мне с другой линии.

— Я могу обслужить вас тут, — произнесла она, включая аппарат. Я не особо спешила, но посчитала, что было бы грубо отказать.

Когда я приблизилась к ней, что-то оттолкнуло меня. Что-то большое, теплое и твердое.

Да не может быть!

— Простите, — сказал он громко голосом, подразумевающим, что это было скорее предупреждение, чем просьба. — Я ждал десять минут вон в той очереди, а теперь там сломался аппарат. Это смешно. Вы должны принять меня первым.

Моя челюсть отвисла. Он не мог врать более очевидно, даже если бы захотел.

— Простите, — повторила я эхом. Он не посмотрел на меня, но я решила, что это того стоит. — Это не правда. Я только что видела Вас у морозильных камер.

Он уставился на меня.

— Ну да, извините, что я нарушил протокол продуктовых магазинов, перескочив очередь. Как я могу это исправить? Только имей в виду, что каждая секунда, которую я трачу на извинение, — это время, которое я не использую для того, чтобы уйти отсюда, чтобы мы оба смогли отправиться по домам.

В этот момент, я посмотрела на то, что он держал в руках и узнала этикетку.

Карамель..

Ах. У меня уже было куда, куда больше общего с этим парнем, чем я хотела бы.

— Простите, — повторила я, протискиваясь мимо него и ставя свое ведерко с мороженым перед кассиром. Я не собиралась сдаваться перед этим кретином, независимо от того, насколько эффектен был его убийственный взгляд.

Бедная кассирша была похожа на оленя в свете фар. Я сочувствовала ей, но не могла позволить этому парню выиграть. Наконец, спустя несколько мгновений нерешительности и изучения нас взглядом, словно ожидая начала мирового скандала, она пробила мое мороженое и взяла карточку. Я ощущала нетерпеливость своего оппонента, практически дышащего мне в затылок, но я выиграла.

— Мне… мне жаль, — раздался голос кассирши, очень мягко и осторожно. — Показывает, что ваша карта…

Я посмотрела на экран. ЗАБЛОКИРОВАНА.

Да ну нафиг.

— Вы, должно быть, шутите, — прорычал мужчина, залезая в кошелек и доставая пачку банкнот. Он бросил их на кассу. — Этого должно хватить на нас обоих, так? — Он уставился на кассиршу, которая быстро кивнула. — Хорошо. — Мужчина забрал свое ведерко и протолкнулся мимо меня, и я совершенно отчетливо почувствовала запах его одеколона. — В следующий раз покопайся под диванными подушками прежде, чем идти за покупками. У некоторых из нас есть работа, на которую нужно возвращаться.

Глаза начало щипать от слез, пока я стояла там, ошеломленная. Это стало последней каплей. Любое подозрение и сомнение касательно этого города, все эти шепчущие страхи, что меня здесь съедят заживо — все это прорвалось. Как он мог? Презрение в его голосе было очевидным. По его виду понятно, что он родился с серебряной ложкой во рту. Естественно, он считал, что весь остальной мир у него в подчинении.

Я держала мороженое на коленях, сидя в поезде метро, ожидая своей остановки на последней станции, чтобы там сесть на автобус. Слишком поздно я поняла, что ко времени, как я бы добралась до дома, моя Карамель наполовину растает. Так как я выросла в пригороде, то не привыкла к тому, что дорога в продуктовый занимает час в одну сторону.

Было очень простое решение: мне пришлось бы купить одну из тех сумок-холодильников. И возможно пару пакетов со льдом. Но в данный момент, пусть это и нелогично, мне казалось, что это очередной пункт в моем длинном списке провалов, которые доказывали, что я в первую очередь не должна была приезжать сюда.

Пока я сидела на пластмассовом сидении, которое было слишком узким для любого нормального человека, мой взгляд блуждал по брошенной газете, лежащей на соседнем месте. Она была открыта на середине. Одна страница была украшена размытыми фотографиями «отстойных» знаменитостей, которым не посчастливилось встретиться с папарацци во время выгула собаки.

Черт, я была оторвана от жизни. Ни одно из этих имен или лиц не было мне знакомо, кроме…

Дэниел Торн на прогулке со своей женой и маленькой дочкой…

Конечно, я слышала раньше это имя, хотя и не видела фотографий парня. Однако это его жена привлекла мое внимание.

Моя челюсть отвисла, пока я пялилась на нее.

Мэдди?

Глава 2 Бен

У меня было похмелье.

Не в прямом смысле этого слова. Я не пил. Точнее, пил, но немного. Я однозначно съел больше мороженого, чем выпил алкоголя. Но чувствовал я себя изможденным и обессиленным, мой желудок завязался в узел, а во рту был слабый привкус сожаления и провала.

Понадобилось немного времени, чтобы вспомнить хоть что-то.

Настенный календарь стал первым напоминанием, почему я сошел вчера с пути.

Черт его подери.

У Дарьи всегда были настенные календари. Бог знает зачем. Я все уговаривал ее использовать глупое приложение на телефоне, тогда ей был бы не нужен календарь с привязанным к нему маркером, ведь это чертово будущее, а она была безумна. Я ненавидел грязную тесьму, что держала эту штуку, так же, как ненавидел балдахин над кухонным окном.