Мой муж Норбеков, или как родилась Лора

Я немного посомневалась, но соблазн привезти подарок с таким смыслом Мирзакариму все же одержал верх… Лучшего образа для него я не смогла бы и придумать.

И вот, я распаковываю чемодан и демонстрирую этого "овцеволка".

— Смотри, Мирзакарим, сейчас овечка на моей руке, а теперь… она превращается, превращается… ап! — И я, как фокусница, выворачиваю ее наизнанку… Получился серый волк. — Правда, забавно, Мирзакарим? Скажи мне, как ее сейчас вывернуть? Кто ты сейчас такой?

Он улыбнулся в ответ, но ничего не сказал. А через некоторое время этот «овцеволк» куда-то за-пропастился.

— Мирза, а где овечка?

— Я ее детям отвез…

— Зря. Я ее привезла для тебя, а не для детей!

Калейдоскоп настроений Мирзы вращался перед моими глазами со стремительной скоростью. От доброго, любящего — до резкого, непонимающего и чужого. "Восток — дело тонкое", это известно. Мирза часто говорил: "Восток — дело хитрое" — и "лукаво улыбался… Наверное, не просто так. Когда его поправляли, не «хитрое», а «тонкое», он еще больше расплывался в улыбке: "Да какая разница?.."

Но СЛЕЗ МОИХ НЕ ВИДНО НИКОМУ…

— Ваше время кончилось! Лариса Сановна, уходите со сцены.

Мирзакарим как никогда подчеркнуто элегантен: в новом смокинге, при бабочке. За ним большая свита: мужчины во фраках, женщины в темных вечерних платьях с оголенными плечами. Я почувствовала их появление за спиной, как порой затылком ощущаешь пристальный взгляд, и мурашки пробегают по коже. Оборачиваюсь: они медленно идут ко мне, постепенно заполняя всю огромную сцену. Я, конечно, возмущаюсь:

— Нет уж, извините, Мирзакарим Санакулович, вообще-то здесь я веду занятия. Слушатели в зале пришли ко мне. А вот вы что тут делаете? Вас тут вообще не должно быть.

Не говоря ни слова, вся пришедшая толпа продолжает буквально выдавливать меня со сцены всей своей темно-серой массой. Слышны только шепот и шарканье подошв по гулкой сцене. Их много, их очень много… Обступают со всех сторон… Кружится голова… И вот я — уже совсем не я. Постепенно все вокруг растворяется в легком облаке, и меня уже не слышно и не видно…

Тут я… проснулась. Мне стало не по себе, настолько реальным показался этот сон. Тогда я даже и предположить не могла, что он окажется пророческим…

Прошло не так много времени. И хотя я не записываю сны в отдельную тетрадочку и не заглядываю в сонник, но абсолютно точно знаю: если сон не забылся — значит, это неспроста. Он сбылся в один из вечеров 1995 года.

Наш привычный большой зал в Доме культуры АЗЛК в Москве. Я провожу медитацию. Все слушатели сидят, расслабившись в своих креслах, идет процесс внутренней работы… Играет приятная спокойная музыка. Я молчу, и в зале — тишина и покой. На лицах умиротворенные улыбки счастливых людей. Я и сама сижу, блаженствуя. У меня полное единение с залом. Медитация уже подходила к концу, всего-то и оставалось несколько минут. Краем глаза заметила — в сторонке появился Норбеков. Издалека вижу: он мне сигналит — пора заканчивать, что, мол, сидишь? Я жестами прошу, буквально умоляю — пожалуйста, еще пять минут. На его лице мгновенно отразилось недовольство. Он напряженно походил туда-сюда, затем резко выбежал на сцену и «вырубил» музыку…

Зал вздрогнул, две-три сотни людей буквально застонали. Никто не понимал, что происходит. Гармония нашего единения была грубо разрушена. Я сижу, ошарашенная, ни слова не могу вымолвить, ни с места сдвинуться. Не ожидала я от него такого.

— Вы свое время превысили, Лариса Сановна, что вы себе позволяете? — я слышу знакомую фразу. Может, это опять сон?

После этого случая он еще не раз вихрем влетал на сцену и рушил весь процесс. Раздражительность у него была воистину скорпионья. Родился Мирза в ноябре, по гороскопу — Скорпион. Резкая, ничем не сдерживаемая, разрушительная энергия волной обрушивалась в такие моменты на зал. Мне было видно, что он ничего не боялся, никого не брал в расчет. Считал себя выше всего и всех, думая, что ему все позволено. Я чувствовала, что его стали раздражать мои успехи, он просто ревновал. И после его «взрывов» все, что мы делаем, к чему долгими занятиями приводим зал, идет насмарку. Мы часто получаем обратный результат.

Таким образом, начали публично проявляться не лучшие черты его характера. С сожалением я замечала, как постепенно рушится наше общее дело, очень важное для сотен, быть может, и тысяч людей. Мы вместе с Мирзой могли помочь еще очень многим. Мое желание выяснить и понять происходящее вынудило задать прямой вопрос:

— Мирзакарим, почему ты отталкиваешь меня,

чем я тебя раздражаю?

И неожиданно в. ответ я услышала самый лучший комплимент, который когда-либо получала от него:

— Ты — личность!

Да, «личность» и «король» — не пара.

А воспринимать меня как равноправного партнера — притом, что я женщина и его жена — оказалось выше его сил. То было начало расцвета его "мужского шовинизма", который очень многие видели и даже отмечали это в анкетах как "очень неприятный недостаток учителя".

ПОРЯДОК