Мой муж - злодей

Теперь, зная ее тайну, он искренне недоумевал, как мог посчитать ее Элизабет. В ней не было ничего от надменной пафосной принцессы. Ева иначе двигалась, говорила, даже улыбалась. Ее привычка, усмехаясь, приподнимать уголок губ и обнажать кусочек переднего зуба, нравилась ему до странной теплоты в груди.

— Леди Элизабет, ужин подан, — тактично намекнул дворецкий.

— Благодарю, — откликнулась она.

Реймонд мимоходом отметил, что в подобного рода делах дворецкий теперь обращается не к нему, а к его жене, как к хозяйке дома. Признаться, Реймонд не имел ничего против.

Подойдя ближе, он протянул руку, и Ева после недолгой заминки оперлась на его ладонь и встала с резного диванчика. Рука об руку они направились в столовую. Уильям не отставал.

Повар, как и обещала Ева, расстарался на славу. Такого обилия блюд Реймонд не помнил уже давно. Впрочем, он уже много лет игнорировал ужины.

Ева поймала его благодарный взгляд и многозначительно склонила голову. Мол, не стоит.

На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь короткими, ничего не значащими фразами и едва слышным скрипом столовых приборов о фарфоровые тарелки. Видимо, не только Реймонд был голоден.

— Элизабет, кто научил вас премудростям карточной игры? — поинтересовался Уильям после того, как они расправились с горячим. — Я не знал, что вы умеете так хорошо блефовать!

Реймонд покосился на Еву, сидящую по правую руку от него. Место слева занял их венценосный гость, который, кажется, насытился и теперь жаждал светской беседы. У стены застыли двое лакеев, зорко бдящие за тем, чтобы в фужерах было налито вино и вода.

— Кто научил уже неважно, — аккуратно разрезая тушеное мясо на маленькие кусочки, сказала Ева. — Главное, что результат стоил потраченного времени.

Реймонд усмехнулся, оценив завуалированность ответа. Видимо, в ее мире все устроено иначе, чем в этом. Ева с легкостью выигрывала в чисто мужской забаве — покере, но с трудом принимала простые знаки внимания — поданная рука или пододвинутый стул вызывали у нее некоторую заминку, словно ей приходилось напоминать себе, что это нормально.

— Определенно, — с восхищением поддакнул Уильям. — Вы оказались способной ученицей!

Вряд ли принц вкладывал какой-то особый смысл в дежурный, по сути, комплимент, но Реймонд все равно ощутил укол раздражения и поморщился. Пришлось напомнить себе, что Еву ничего, совершенно ничего не связывает с Уильямом. Ее свободолюбивая сильная натура никогда бы не взглянула в сторону столь… поэтично-возвышенного создания, каким был наследный принц Ристонии. В отличие от Элизабет.

— Не будем обо мне, — словно подслушав его мысли, попросила Ева и сменила тему: — Давайте лучше поговорим о вас, Ваше Высочество. Декларируемая вами поэма произвела на меня незабываемое впечатление.

— Правда? — искренне обрадовался тот. — Вам понравилось?

— О! Я запомню ее на всю жизнь, — заверила она.

Реймонд усмехнулся. Он заметил иронию в голосе Евы. Судя по тем формулировкам, что она выбирала, поэма ее действительно впечатлила, но не в том ключе, на который рассчитывал принц.

— А отец считает, что творчество отнимает у меня слишком много времени, — с грустью проговорил Уильям. — Его это не волновало до тех пор, пока Гарри не отказался от престола.

— Вот как? — вставил Реймонд, просто чтобы напомнить о своем присутствии.

Его немного нервировало, что Уильям разговаривает исключительно с Евой, но он понимал причину такого поведения: принц старался игнорировать темные эманации и то чувство враждебности, что они порождали. А для этого ему приходилось игнорировать и его, Реймонда.

Неприятно, но не смертельно. Так делали многие. Даже странно, что в этот раз его это царапнуло.

— Да, — не глядя на него, подтвердил Уильям. — Долгое время я был своей семье чем-то вроде…

Он замялся, подыскивая нужное слово, и ему помогла Ева:

— Запасного варианта, — подсказала она.

— Точно! — с облегчением выдохнул Уильям. — Все внимание родителей было посвящено моему брату, ведь именно он должен был стать следующим королем. А я … Меня это даже устраивало: я имел столько свободы, сколько мне требовалось. Никто не переживал, что мне плохо даются точные науки и дипломатия. Предполагалась, что моя жизнь будет скучна и предсказуема, и в ней точно не найдется места чему-то великому вроде коронации и…  того, что за ней следует.

Реймонд отметил, что Ева перестала жевать и, отложив нож и вилку, с сочувствием смотрела на Уильяма.

— Вам необязательно оправдывать родительские ожидания, — негромко сказала она. — Амбиции родителей в отношении детей — это проблемы родителей.

— Что-что?

Уильям, кажется, не понял ни слова, а вот Реймонд наоборот заинтересованно поднял голову.

— Ну знаете, — Ева неопределенно взмахнула рукой в воздухе, — все эти банальные советы вроде того, что нужно слушать свое сердце, а не окружающих… Они, в общем-то, работают.

Уильям пожевал губами, что-то обдумывая.

— По-вашему, если я хочу быть поэтом, я должен им стать? А как же долг перед страной?

— А вы что, у кого-то занимали?