Мой муж — зомби (СИ)

В моей медленно светлеющей голове такой вариант выглядел идеально. Никаких жертв, никаких разборок — все просто замрут на месте и дадут мне спокойно забрать Женьку. Но, кажется, Матвею идея не очень понравилась: пока машина медленно вкатывалась на территорию завода через ржавые и гнутые железные ворота, он становился всё мрачней.

— Выглядит так себе, — резюмировал бокор, когда навигатор торжественно объявил «вы прибыли».

И правда, судя по виду раздолбанных бетонных стен, разрисованных баллончиками руками местной шпаны — эти задворки города давно стали уголком для нелегальных делишек всяких упырей. А стоило приоткрыть дверцу, как в нос ударил затхлый, кисловатый запах гнили, плесени и дерьма. Я скривилась, но смело ступила на припорошенную осколками и мусором землю — после такой прогулочки белые кроссовки можно будет выкинуть. Старое, обсыпающееся трёхэтажное здание бывшего завода смотрело на нас чёрными провалами вместо давно выбитых окон.

— Вадим, вперёд, за Юлей, — уже командовал зомбаку Матвей, но тот будто упрямился. Бестолково мотал головой и жалобно кряхтел, и только спустя небольшую заминку поплёлся за мной. Похоже, его покорность изрядно потрепали эмоции хозяина, и теперь он голоден не на шутку.

— Мы через центральный вход, а ты ищи боковой, — напоследок кивнула я Матвею, и он трусцой побежал огибать здание. Мелкие капли затихающего дождя блеском покрывали его куртку и чёрные вихры.

Выдох. Ну вот я и практически одна, с очень сомнительной защитой в виде трупа собственного мужа. Вцепившись в рюкзак покрепче, как можно более уверенно пошла вперёд, слыша за спиной тяжёлые шаги Вадика. Дверей у завода не было — наверное, та же шпана выкорчевала и сдала на цветмет. Так что пройдя через проём, где они предполагались когда-то, оказалась в огромном цеху. Пока что света с улицы было достаточно, чтобы не натыкаться на раскиданные бетонные балки и останки от конвейера, но вот куда идти дальше? Впереди зияла сплошная темнота.

Чертыхаясь себе под нос, я продвинулась ещё шагов на тридцать вглубь цеха, стараясь не запинаться об торчащие железки и куски арматуры. Позади раздался жуткий грохот, от которого вздрогнула всем телом и оглянулась: ну, конечно. Вадику ловкость и при жизни была чужда, а теперь он просто пёр вперёд как самосвал без шофёра, сшибая по пути всё подряд.

— А ну, встали! — вдруг эхом прогремел знакомый по телефонному звонку грубый мужской бас, и из темноты показались смутные силуэты людей. — Курица безмозглая, тебе кто разрешал кого-то с собой брать, а? Почему не одна?

— Т-так деньги же его, — заикнувшись от неожиданности, выдала я первое пришедшее на ум оправдание. — Это мой муж, Вадим.

— Ну, допустим, — неуверенно протянул незнакомец и медленно вышел из тени.

Ублюдков оказалось двое. Один высокий и поджарый, смуглый, в добротном вельветовом пиджаке и явно уроженец кавказских регионов судя по оттенку волос и бородки. Второй коренастый, в спортивном костюме и стрижкой под «ёжика», и даже морда у него казалась туповатой — но именно он и толкал вперёд связанного по рукам грубой верёвкой Женьку с тряпкой во рту.

— Твою ж мать, — только и всхлипнула я, увидев, во что скоты превратили любимого брата.

Избитое лицо отекло, запёкшаяся кровь разводами покрывала скулы, вспухшую губу и рассечённый лоб. Один глаз заплыл так, что вовсе не открывался. Свитер и джинсы были сплошь в грязи, левую ногу Женька приволакивал за собой, а на новый тычок кончиком толстого охотничьего ножа в спину, заставивший его выйти ближе к свету, едва слышно простонал.

— Убедилась, а? — без малейшего акцента провозгласил кавказец и довольно хмыкнул, глядя на моё наверняка побелевшее лицо: — Живой, пока что даже без лишних переломов. Бабки гони, или прямо при тебе ему рёбра посчитаем. Эй, муженёк, а ты там хоть моргни что ли?

— Он контуженный, — буркнула я, пока труповатый вид застывшего за мной Вадика не привлёк ещё больше внимания. — Сначала отпустите Женьку. Вот, деньги при мне. Правда, только в рублях.

С этими словами я негнущимися пальцами расстегнула рюкзак и наклонила, показывая купюры. Это были те самые, которые пыталась отдать Матвею, и лежали только сверху — дальше рюкзак был забит бумагой.

— Кидай сюда, — протянул вперёд руки кавказец, на что пришлось резво возразить:

— Развяжите…

— Ты рот-то прикрой, а?! — рявкнул второй бандюган, демонстративно покрутив ножом в воздухе. — Бабе слова не давали! Нал посчитаем, тогда и получишь своего утырка!

И тут где-то слева от нас раздался грохот, бряцание металла о бетонный пол. Вздрогнув, я с надеждой глянула в темноту, ожидая увидеть спасительный дымок свечи бокора. Однако со следующим стуком пульса в виске вся вера в лучшее разлетелась в пыль.

Преодолевая сопротивление извивающегося Матвея, его тащил на свет ещё один хмырь, толстомордый амбал с руками-кувалдами, ростом выше даже здоровяка Вадьки. Прижав к шее своей добычи ярко сверкнувшее лезвие, он торжествующе объявил:

— Я ж сказал, с ней ещё кто-то был! Нашла дебилов, ага! Пытался сзади подлезть, щегол!