Мой (не)любимый дракон

– А вы обычно гуляете в карете?

– Обычно я вообще не гуляю.

Какая же все-таки скучная у правителей жизнь.

– Учиться никогда не поздно. Поверьте, гулять ногами совсем не сложно, – снова почувствовала, как уголки губ приподнимаются в улыбке.

И что же им неймется!

Не то чтобы улыбаться было зазорно. Просто обычно надеешься получить в ответ такую же искреннюю, ну или вызванную веселящим напитком, улыбку. Но, похоже, губы его великолепия знали только один режим – «усмешка».

Эх, ледяная ты моя безнадега…

Моя?! Нет, он, конечно, та еще безнадега, но точно не моя. И никогда моей не будет! Тьфу, тьфу и еще тысячу раз тьфу!

Поняв, что сморозила глупость, пусть и в мыслях, рванула было на улицу со словами:

– Вам может понравиться. Не захотите возвращаться в замок!

Не успела выдохнуть, как Скальде накрыл мою руку своей. Хмыкнул неопределенно, мол, прогулка – сомнительное удовольствие, и сказал:

– Постойте.

Стоило тальдену меня коснуться, как по коже от кисти до локтя бойко замаршировали мурашки.

Наследник стянул с себя перчатку. Подавшись вперед, дотронулся до моего лица. Я зажмурилась, не понимая, что он задумал. К чему все эти телячьи нежности?

Легкое касание к подбородку, и кожа будто покрылась ледяной коркой. Невидимой, но от того не менее осязаемой. В груди же цветком распустилось пламя.

– Это чтобы нас уже наверняка не узнали.

Мысленно дав себе установку: не таять снежком на солнце и не изображать оттепель от малейшего прикосновения тальденовых пальцев, открыла глаза. На меня смотрел совсем другой, незнакомый человек. И в то же время это был все тот же Герхильд. Я видела знакомые черты: высокий лоб, разлет темных широких бровей, упрямый волевой подбородок и губы, четко очерченные. Губы, которым сам бог велел прижаться к моим в умопомрачительном поцелуе и…

Вот блин.

– Эсселин Сольвер? – кашлянул наследник, развеивая окаянное наваждение.

Проглотила застрявший в горле комок и спросила:

– Вы что-то со мной сделали?

Холод на щеках по-прежнему ощущался.

– Создал иллюзию, чтобы сохранить наше с вами инкогнито. Или предпочитаете, чтобы на нас все пялились?

– Это вы у нас человек публичный, только себе бы иллюзию и создавали, – пробурчала, все еще ощущая его касание, как будто в том месте, где он до меня дотронулся, на кончике подбородка, пламенел ожог. – А я всего лишь скромная невеста. Одна из многих.

– Ошибаетесь. – Тальден вернул перчатку на положенное ей место. – Каждую алиану здесь хорошо знают. И не только в лицо. Думаете, одни старейшины пристально следят за отбором?

– Вообще-то, я считала, за нами следите исключительно вы. Ну и эссель Тьюлин, конечно. Куда ж без нее.

– Если бы все было так просто, – все-таки улыбнулся. Правда, улыбка эта вышла задумчивой и какой-то грустной. Отогнав от себя, по-видимому, не самые приятные мысли, будущий император на удивление благодушно предложил: – Ну что, на ярмарку?

– Читаете мои мысли!

Накинув на голову капюшон, я вышла из экипажа следом за его замаскированным великолепием.

Глава 17

Хоть задирай юбку, хоть не задирай – без толку. И минуты не прошло, как тяжелый светлый подол еще больше отяжелел, напитавшись влагой. Все, хана платью.

Впрочем, долго по этому поводу я не горевала. Очень скоро позабыла и о заляпанных грязью сапожках, и о юбке, частично поменявшей цвет. Как и о том, что я – всего лишь пленница в этом мире, оказавшаяся на поводу, что коза на привязи, у бессердечной колдуньи. Праздничный вихрь подхватил меня и унес в самую гущу веселья. И Скальде ничего не оставалось, как унестись вместе со мной.

Площадь перед ратушей принарядилась по случаю грядущих праздников. Дома, смыкавшиеся полукругом, пестрели новенькими вывесками и старинными, точно глянцевыми, эмблемами. В волшебном вальсе кружили, искрясь серебром, снежинки, оседая на разноцветные фонарики. Те лениво покачивались на тонких шнурах, натянутых меж лотков с угощениями и всевозможными сувенирами. Сейчас эти фонарики не горели, но совсем скоро рыжее пламя заката смешается с первыми сумерками, и площадь раскрасится мириадами магических огней.

В воздухе витал ни с чем не сравнимый аромат сдобы, и я вдруг почувствовала, что не прочь отведать здешних лакомств. Желательно чего-нибудь горяченького. Потому как холод, даже несмотря на то, что вокруг сновали, согревая своим дыханием, люди, был очень даже ощутим. Наверное, предложение Герхильда заглянуть в таверну – не такая уж плохая идея.

Хотя зачем нам таверна, когда и здесь можно подкрепиться!

У самой ратуши снова установили сцену. Только теперь по ней дефилировали не невесты его великолепия, а отплясывали, кривляясь, бродячие артисты. Толпа, обступившая подмостки, то и дело взрывалась громким, заразительным смехом.

Туда мы тоже обязательно доберемся. Но прежде…