Мой неизвестный Чапаев

Понял Иван, что сын говорит правду. Такими вещами, во первых, не шутят, да и сам он приучил детей словами не бросаться. Так что придется мириться. Не хотел Иван Степанович, чтобы Василий связывал свою жизнь с девушкой, которая ему не ровня. Ведь был уже в их жизни такой случай. Старший Михаил женился на купеческой дочке, взял приданное. Проклял его тогда Иван. Да проку что. Не на девку он, Мишка польстился. На деньги её. Приспичило из нужды легким путем выкарабкаться. А у Васьки нет, тут другое — любовь, будь она неладна.

Пелагеин отец хоть и расстрижен был из священнослужителей, но на жизнь промышлял иконописью. Богомазом его прозывали. Старые иконы чистил, реставрировал, а где попросят — там и новые напишет. Приданное жены давно пропил, прокутил. Жену заморил, просто поедом извел. Да и помог в действительности на тот свет уйти. Чего скрывать. Давно отделаться хотел. А двух дочек на что-то содержать надо. Старшая Елена, та замуж недавно вышла за станочного врача. А младшая Пелагеюшка в самый смак, в самую пору вошла. От женихов отбою нет. И ведь, бестолковая, уперлась — только за какого-то Василия Чапаева хочет пойти. Прямо никакого сладу нет. Кто он, этот Чапаев? Из босяков. И впрямь, зачем он ей? Вот уж вправду говорят, волос у бабы длинный, а ум-то короткий.

Что-что, а волосы у Пелагеи были не то, чтобы длинные. Прямо в пол упиралась коса. А если распустить, то и самой девушки за ними, волосами, видно не будет. И нрав веселый превеселый. Всё песни поёт, не умолкает. При самом удобном случае сплясать не забывает. Ямочки на щеках такие, что ребятам на погибель. В общем, было, что Василию полюбить. Так присох, никого, кроме своей ненаглядной, не видел.

Каким образом уговорили родителей, неизвестно. Только жарким июльским днем 1909 года Василий и Пелагея повенчались. Обе семьи были категорически против их брака, но не перечили. Ждали, что он когда-нибудь сам распадется. Очень уж любовь сильная...

Через год, в августе 1910 года, у молодоженов родился первенец. Сын Александр. Жили они у родителей Василия в маленьком домике. Перспектив на отделение или строительство своего дома пока не было. Заработки в Балакове заметно снизились. Трижды был неурожай, многие оставались без куска хлеба.

Вернуться в родительский дом жены не представлялось возможным, так как Никонор Метлин уже женился и принять дочь с мужем не хотел. К тому же и сам Василий никогда бы не пошел к нему жить. Ото всего этого у Пелагеи портилось настроение и особенно отношения со свекром.

Василий знал о проблемах в отношениях между родителями и женой. Но поделать так ничего и не мог. Родители плохо принимали избалованную Полю, а он безумно, безумно её любил и всегда вставал на защиту, оправдывая любой Пелагеин поступок.

Заработка не хватало. Это было уже не прежнее село, процветавшее хлебной торговлей. Строительство железной дороги мимо него изменило поток грузов. Приходилось искать работу на стороне.

После рождения дочери Клавдии в марте 1912 года с семейными доходами стало совсем худо. Тогда-то Пелагея и предложила взять ссуду у сестры и открыть свою мастерскую по починке инвентаря. Василий подумал, подумал и согласился. Отец нервничал, боялся, что сын, взяв долг, не сможет его вовремя отдать. Но Василий в первую очередь с небольшой прибыли выплатил взятую ссуду и долг погасил. Только вот дальше не пошло. Денег на новый сельхозинвентарь у народа не было, а ремонтировать старый каждый старался сам.

Поэтому Чапаев скоро прогорел, и ему пришлось распродать и раздать тот инструмент, который остался в мастерской. Жена была вне себя. Но он так решил и поступил. Обманывать своего же соседа он не мог, а без обмана — нет навара. Значит, не коммерсант...

Пелагея все-таки решила пристроить своего неудачливого мужа на какую-то работу. Думала, думала и наконец придумала. Попросила своего отца взять Василия на иконы. На семейном совете было решено, что это хоть и небольшой доход, но все же.

Василий довольно быстро освоил реставрацию, и вскоре Никонор Метлин перестал писать иконы, перестал их реставрировать, перепоручая всё своему зятю. Тот был до невероятности честен. Работу выполнял на совесть и не утаивал ни одной копейки. Так, поплевывая в потолок, Никонор зажил, дивясь судьбе, выпавшей ему на стареющую голову. Василий творил, а деньги делил пополам. Всё честно...

Неизвестно как долго продолжался бы этот альянс, если бы не снова его Величество случай. Однажды в церковь, где работал Чапаев, пришла одна старушка и попросила его реставрировать икону Николая-угодника. Василий посмотрел на лик и засомневался. Образ был совсем не виден. И тогда он предложил бабульке написать икону заново. Та подумала, но не согласилась. Она стала утверждать, что икона, мол, с Николаем-угодничком. Что так говорила ещё её прабабка, бабка и даже мать. Так что Чапаеву пришлось её реставрировать, поверив на слово.