Мой ненастоящий (СИ)

Влад с пару минут изучает дом, после — критично покачивает головой, комментируя вполголоса.

— Понты дороже денег, дядюшка…

— Это дом твоего дяди? — я озадаченно щурюсь, изучая местность. Ну, не центр Барвихи, конечно, но даже без учета этого…

Дорогой райончик, однако…

— Подожди, — Ветров останавливает меня, когда я опускаю руку на ручку автомобильной дверцы, и первым вылезает из машины.

Чтобы обогнуть машину. Подать мне руку. Прижать к себе жадным голодным движением.

Я только уже решила вновь, что ему не до меня, и ни черта-то я ему даже не нравлюсь, но снова оказываюсь в штормовом океане его глаз, снова его внимание высасывает из меня силы даже дышать.

Ну может… Хоть сейчас…

Пожалуйста…

Еще чуть ближе…

Я почти чувствую твое дыхание на вкус…

— Бра-а-атец, неужели ты приехал! — раздражающе фальшивый голос Тимура Валиева, тягучий и приторный становится причиной, по которой Влад разжимает пальцы, легко разворачиваясь и меняя наше с ним расположение из интимного в социально-приемлемое.

Облом. Жестокий!

Досада вгрызается в меня голодной пумой.

Мне и так-то не нравится Тимур Валиев. Из всех неприятных мужчин, смотрящих на меня как на пустое место, девочку на побегушках — этот был максимально раздражающим, и его хамство всегда гораздо небрежнее, а местами — и оскорбительней прочих. А сейчас — когда он еще и помешал нам с Владом — я вообще не рада его видеть.

А он еще и целует мою руку.

Дьявол, у кого-нибудь есть спирт? Мне срочно нужно пальцы протереть!

— Да еще и не один приехал, жену-красавицу привез, какая честь, какая радость! — лицемерно тянет Тимур, изображая восхищение при взгляде на меня. А между тем, пару недель назад при одном из «семейных визитов», заметил, что сам бы выбрал на место секретутки девицу минимум с третьим размером груди. А мной, мол, можно только ворон отпугивать…

Да-да, именно такими словами.

Причем делал он это при мне же, ожидая Влада в приемной и болтая с каким-то своим придурком-дружком по телефону.

— Тимурчик, я точно знаю, от чего моя жена завтра не встанет с постели, — медленно проговаривает Влад, глядя куда-то мимо двоюродного брата, — но готов сию минуту подумать и над тем, отчего с постели завтра не встанешь ты. И если ты еще раз протянешь свой язык, палец, что угодно — можешь даже дохнуть неровно в сторону моей жены — мы с тобой плотно обсудим этот вопрос. Сразу скажу, сомневаюсь, что в этом вопросе я буду учитывать твой голос. Просто выпишу тебе все, что тебе будет полагаться.

— Ну что ты, брат! — Тимур корчит оскорбленную невинность. — Как ты можешь. Твоя жена — неприкосновенна. Но как не заметить, что сегодня твой цветочек распустился особенно ярко?

Бесит.

Никому кроме Влада не позволено называть меня цветочком. Особенно — этому фальшивому утырку.

— Идем, — безразлично роняет Влад, привлекая меня к себе за талию, — мне нужно найти отца.

— Он сейчас занят, — мы слышим возражения Тимура, уже оставив его за спиной.

Влад не останавливается, не удастаивает эти слова даже ответом. Просто лавирует между гостями, пробираясь к крыльцу дома.

Отмечает Тагир Давидович на широкую ногу, что бы он ни отмечал…

— Ты ведешь себя крайне высокомерно, брат, — Тимур догоняет нас, явно не желая оставлять в покое, — а ведь мы могли бы уже работать вместе, становиться партнерами и друзьями, как это положено братьям. Знаешь ведь, что это неизбежно. Твой отец уже принял решение.

— О чем он говорит? — я спрашиваю шепотом, впиваясь глазами в видимую мне часть лица Влада. Железобетонную, кстати, часть лица.

Я не вижу его глаз, но я бы не удивилась, если бы они сейчас были цвета кровавого моря.

— Не лезь в мужские дела, женщина, — маска фальшивой любезности слетает с Тимура, как будто она была сделана из горсти муки.

Влад останавливается, отпускает меня.

— Сходи-ка, погуляй, Цветочек, — бесстрастно роняет он, — найди себе что-нибудь выпить, надеюсь, Тагир своих гостей цианидом не травит. А я скоро вернусь. Только с братцем поболтаю, и сразу же вернусь.

— Я подожду, — коротко обещаю я.

Влад уходит. Уводит за собой Тимура. И дарит мне очень жаркий взгляд напоследок. Какая жалость, что я не могу начать собирать эти взгляды в коллекцию.

Наверное, стоило попробовать остановить Влада, но на самом деле — мне было прекрасно известно, что танк проще остановить, чем Владислава Ветрова — от исполнения принятого им мгновенного решения.

Он всегда решал быстро, практически мгновенно, и безжалостно прощался с отсеченными вариантами выбора.

Вот и сейчас.

Я не торопясь иду по чужому дому, таращусь на чужих гостей, стараясь не вслушиваться в их шепотки и не замечать их косых взглядов. 

Я среди местной высокомерной элиты как будто белая утка среди черных куриц. Слишком бросаюсь в глаза.