Мой необычный друг

– Ничего, – продолжил говорить Стефан, будто сам с собой, – после зимы потянем провода на юг и до западного побережья.

Джордж резко развернулся. Стефан сидел на камне у кромки асфальта, крутил травинку между пальцами и смотрел куда-то в сторону и вверх.

– Думаешь, кто-то там остался? – спросил Джордж с надрывом. Подошёл ближе, запахнул плотнее поношенную куртку и спрятал руки в карманы.

Стефан неопределённо качнул головой:

– Не могло не остаться. Шанс выжить один на семь тысяч… примерно. В Лос-Анджелесе четыре миллиона жителей, и ещё полтора – в Сан-Диего, – в ровном голосе Стефана звучал спокойный оптимизм.

– Зачем? Лос-Анджелес. Сан-Диего… Это города призраки, Стеф! Зачем? Почему ты цепляешься за прошлое? За эту дурацкую идею?

Джордж кричал. Выплёвывал горькую, как полынь, обиду. Весь мир корчится в агонии, а этот чудик сидит на бордюрном камне и фантазирует! Как ребёнок! Как умалишённый!

– Почему? – переспросил Стефан и уставился на Джорджа глазами ретривера с чистым, как слеза ребёнка, непониманием.

Джордж задохнулся от необъяснимого гнева. Боль, глубже всяких ран, выплеснулась наружу. Словно нарыв, жгли язык слова обиды. Горло перехватило, и отчаяние вырвалось криком в высокое небо, усыпанное бисером.

– Зачем? Почему? Всё кончено, пойми уже!

Стефан молчал. Травинка застыла в его руках.

Джордж ждал слов как повод вновь кричать. Вместо этого, встретив молчание, глотал воздух. Боль в груди, будто из вскрытого гнойника, утихала, но не уходила. Ослабев, он плюхнулся на свёрнутое одеяло и схватил горячую банку ветчины. В темноте, подхваченная рыжиной, чернела сутулая спина Стефана. Джордж настороженно поглядывал на него.

Прошло достаточно времени – банка ветчины опустела, – чтобы стыд тронул лихорадочно бьющееся сердце. Сорвался. Стефан ведь ни в чём не виноват: ни в смерти жены и детей, ни в бесцельном существовании Джорджа, ни в пандемии, ни в Конце Света.

– Мы как будто в походе, – внезапно для себя заговорил Джордж, сжал полупустую банку, почувствовав уходящее тепло.

Стефан поднял голову и взглянул с недоумением.

– Как мальчишки, да-да, – ухмыльнулся Джордж. – Отец каждое лето возил меня и моих друзей на неделю в горы. Мы жгли костры и ночевали в палатках. Ели прямо из банок и жарили зефир и хлеб на сучках. Без кабельного, без игрушек… Это было мальчишечье счастье. Я скучал по этим походам после смерти отца. А сейчас… здесь…

– Никогда не любил походы, – в тон заговорил Стефан, хмыкнул. – Грязь и нет телика. Проклятие, а не веселье.

– Мне показалось, наоборот, что ты в восторге от нашего похода.

– Не особо, – Стефан пожал плечами.

Он замолчал и принялся есть суп. Джордж разглядывал остывшую в руках банку – последние крошки цивилизации… Сколько пустых банок он оставил по пути сюда? Сотню, не меньше. Себя он чувствовал такой же пустой банкой, которая, как след ушедших времён, останется гнить на обочине дороги.

Джордж посмотрел на небо. Звёзды… Таких ярких звёзд он никогда в жизни не видел. Даже когда шёл по разваленному миру. Хотя, если подумать, он и не смотрел вверх: только под ноги, чтобы не оступиться, чтобы слёзы капали с носа, а не забегали по шее под воротник.

– Пойдём, – Стефан беззвучно поднялся и кинул банку в костёр.

– Куда?

Стефан уже взбирался на холм за заправкой. В темноте на вялой траве паслись лошади. Стефан бодро прошёл мимо. Холм круто взмывал от дороги, закрывая половину неба.

– Идём-идём, – подбодрил Стефан откуда-то сверху.

– А я думал, ты ненавидишь походы!

– Ха! Это точно, – Стефан тяжело дышал и говорил с хрипотцой. – Но больше я ненавижу твоё нытьё! Ха-ха! Так что будь добр, заткнись и иди.

Холм оказался больше, чем виделось снизу. Костёр, заправка, лошади растворились в темноте, а они шли и шли к вершине, недостижимой, как небо и звёзды. Джордж подумывал взбунтоваться и повернуть, когда Стефан, более плотный кусок мрака в черноте, остановился.

– Пришли? – с надеждой спросил Джордж, чувствуя, как от усталости ломит колени.

– Ну да, – ответил Стефан и уставился вдаль.

Когда Джордж поравнялся с ним, встал плечом к плечу, то увидел… Увидел россыпь звёзд, но не на небе, а внизу. Далеко внизу у основания холма. Крошечные, тщедушные огоньки, не хаотично разбросанные Вселенной, а упорядоченные в квадраты и линии. Внизу перемигивался огнями городок, совсем небольшой: его весь можно было закрыть ладонью.

– Это Боулдер-сити, – сказал Стефан. Указал на горизонт: – Там Лас-Вегас.

Всю жизнь Джордж представлял себе Лас-Вегас городом огней. Сейчас же видел только темноту, ночь.

– Отличный вид, не правда ли? Каждый огонёк – это живая душа. А то и не одна. Они сюда приходят, находят приют. А я и ты, и остальные делаем так, чтобы огни не погасли.

Джордж не мог ни согласиться, пожалуй, это самое чудесное зрелище, которое он видел за последний год.

– Ты, я, мы… все мы видели слишком много смертей и потому разучились ценить жизнь, – продолжил говорить Стефан улыбаясь. – Наша работа, дружище, наша цель – сделать так, чтобы таких городков становилось больше.

Стефан похлопал его по плечу, Джордж кивнул.