Мои неотразимые гадюки. Книга 3 (СИ)

Девчонок сдуло с холма в считанные секунды. Бродячая жизнь с элементами насилия благотворно действует на скорость принятия решений и успехи в лёгкой атлетике.

— Может, и вправду приказать армам отложить поход в Утробу? — поинтересовался Дон у манипулятора, представляя себе парочку дней шикарного отдыха.

Будет весьма кстати в разрезе упрочения завязавшейся темы с Дайной. Куда эта база денется? Стояла пятьсот лет, так за пару дней никуда не сбежит. Ну, откуда, в самом деле, местные гады могут узнать о пришествии коллег? Можно подумать, у них тут почтовая связь налажена. Даже если на базе засел его коллега-манипулятор, вряд ли тот ежедневно мониторит границы владений. Особенно с той их стороны, где народ боится лишний раз чихнуть в его направлении.

Его резоны пролетели башку насквозь и пулей вылетели за ненадобностью — манипулятор не принял их всерьёз как какие-нибудь достойные внимания аргументы. Вероятность их обнаружения на этой стадии операции действительно достаточно невысока. Однако за отсутствием аргументированного повода для задержки… Короче, хлюзды человеческой составляющей мутанта в аргументах не числятся, как бы та биомасса не извращалась. Так что пусть эта составляющая — если не хочет, чтобы армы вынесли её из крепости на пинках — мобилизует себя на преодоление очередного этапа.

— Очередного? — обалдел Дон. — Опять? Не финишного?

Следующий час с небольшим он посвятил внутричерепному скандалу на «псарне». Хотя «барбос», как всегда, качественно драл в клочья шныряющий по крови адреналин.

А назавтра перед рассветом стабилизатор системы напоказ мужественно и бодро умаршировал из приглянувшейся крепости, имеющей все достоинства «синицы в руках». Очередной лес, очередные буреломы и рюкзак на давненько отвыкших от него плечах. Причём, сестрица с Дайной набили его от души, так что он чуть ли не лопался. А Дон чуть не пахал носом землю, согнувшись в три погибели. На великодушное предложение «взять груз на себя» Дон отказался, ибо армов вообще нагрузили, как верблюдов: и своим, и чужим. В общем, путь, который налегке можно было пролететь часика за четыре, Дон прополз лишь к обеду. Да и то, пусть спасибо скажут, что не окочурился. Интересно, а эти скоты понимают, что манипулятор у них не железный?

«Скоты» понимали. Девки встретили своего периодически обожаемого Донатика с распростёртыми объятьями. И с горячим обедом: первое, второе да ядовитый «компот» манипуляторов. Хлебая горячее жирное пахучее варево, Дон вдруг почувствовал потребность поныть, как в детстве перед мамой, пичкающей его манной кашей. Не умея себе отказывать там, где необходимость казалась хоть чуть-чуть сомнительной, он от души раскис, расплываясь сопливой лужей. Девчонки бросились ему подыгрывать, сюсюкая с расписавшимся маменькиным сынком манипулятором. Даже стесняющаяся образованных ведьм Дайна включилась в игру «муси-пуси», что ознаменовало окончательное вживление девчонки в коллектив.

Армы не снизошли даже до насмешек в адрес придурочного гада — начисто проигнорировали бабий базар. Они с умным и героическим видом обозревали вздымающийся перед носом перевал. Чисто Наполеоны Ганнибаловичи перед Альпами со слонами подмышкой. Впрочем, со слонами им повезло больше, чем Ганнибалу: граги не считали сию преграду чем-то выдающимся. Видали они и похлеще — было написано на каждой морде, что поворачивалась в сторону перевала в поисках того, на что так увлечённо пялились двуногие.

Как ни странно, спокойствие грагов действовало на Дона более благотворно, нежели спокойствие людей. Темны глубины души человеческой, а уж в душе мутанта и вовсе чёрт ногу сломит. Дон и не пытался раскладывать в этом мраке по полкам свои чувства — он и самих полок-то завести не удосужился. Сваливал всё как попало, но оно, как ни парадоксально, само собой организовывалось в некий порядок. И ощущение этого порядка наглядно демонстрировало правильность происходящего. Жаль, что правильность избранного пути там не разглядеть: мрак — он и есть мрак.

Глава 5

Интересно, а эти скоты понимают, что манипулятор у них не бессмертный?

Седловина Двугорбой горы — печально знаменитый кабаний перевал — была проходима даже зимой. Там, где пролазили громадные толстобокие граги, мало что помешает даже тому самому Ганнибалову слону. Двугорбая щетинилась густо сплетённым лесом, и кабаний перевал смотрелся бельмом на глазу. Дон не мог понять: почему предки не перекрыли эту лазейку на базу капитально?