Мой неправильный ты

Странно, они подруги, но Бригитта понятия не имеет об этом. Неужели несчастный случай? Почему же Марго молчит?!

Вернувшись в свое отделение, Бригитта рассказывает коллегам, те единодушны: Марго избил муж, вероятно, не в первый раз. Бригитте страшно, она в отчаянии – что делать?

Когда Бригитта звонит Марго, та быстро поднимает трубку:

– Да, я болею. Нет, ничего особенного. Я не одна. Муж дома, он за мной ухаживает…

Она вернется на работу через пару дней, но она не хочет, чтобы ее кто-то навещал.

– Пока, оставьте меня в покое.

Но Бригитта взволновалась окончательно, она не может выбросить из головы мысли о Марго, дома она первым делом рассказывает о происшедшем.

Сын мужа от первого брака, Хенрик, знает немножко об избитых женщинах, хотя ему всего двенадцать лет: его биологическая мать Ева участвует в работе одного из женских приютов в городе. Она работает там добровольно, один вечер в неделю. Отвечает на телефонные звонки по «горячей линии» и принимает женщин, спасающихся бегством от своих мужей, которые избивают их.

На следующий день Бригитта и Ева без предупреждения приезжают к Марго. Она сначала отказывается впустить их в квартиру, но, позвонив на работу мужу (и убедившись, что он действительно там, за тридцать километров), она даже заваривает для них кофе. Марго выглядит ужасно, лицо и тело в синяках. «Он обычно проверяет, чтобы на лице не оставалось никаких следов». Возможно, у нее повреждено зрение в левом глазу. «Я думала, он забьет меня до смерти».

– Может быть, в следующий раз он так и сделает. – Ева сурова, она начинает паковать ей чемодан.

Марго сидит в углу. Плачет.

Вот уже два месяца Марго скрывается в шелтере, приюте для женщин. Может быть, со временем она соберется с духом и подаст в полицию жалобу на своего мужа. «Случай ясный как день», – говорит юрист при женском приюте, но Марго просто хочет избежать встречи со своим мужем. Когда тот звонит в их больничное отделение, там никто не знает, где Марго.

Бригитта всегда испытывает легкое беспокойство, когда она идет через автомобильную стоянку рядом с больницей. Иногда муж Марго ждет там, в своей машине. Теперь она понимает, что имеет в виду Марго, когда говорит, что ей придется уехать за границу или изменить внешность.

– Вот такая правдивая история, есть какие-то сображения по поводу моего рассказа? – спросила Рита.

Молчание. Слегка растерянное молчание, потом оживились «ласточки», заерзали, зашептались. Лица зрелые, на которых печать жизненного опыта нестираема, – и лица юные: девушки впервые столкнулись с проблемами, все сложней, чем им раньше казалось. А никто не предупредил.

Лица покорные и лица, полные решимости. И Рита перед ними, с бенгальским фейерверком новой любви во взгляде. Текст специально приготовила, а читала как пономарь, что тут поделаешь – возникает перед глазами в самый неподходящий момент взмокшее Лешино лицо, близко-близко, и губы, размягченные поцелуями, ищут ямочки и впадинки на ее теле, снова и снова. Такое чудо! Близость нахлынула и ошеломила, близость, избавляющая от сомнений, сдувающая опасливую сдержанность, как шелуху с прожаренного арахиса, легко.

Таня – девчонка совсем, замуж сходила неудачно, по глупости окольцевала любителя пива – поднялась первой:

– И все это случилось в Швеции? Правда?

– Еще вопросы есть? Таня, я неправдивые истории на ваш суд не выношу. Кто мне скажет, что в рассказе главное, ну?

Анжелика уверенно встает, произносит веско:

– Главное – прятать несчастье не надо. Делать вид, что все хорошо, как многие поступают – значит доводить себя до нервного истощения.

– И до инвалидности, – добавила Таня. – Инвалидом ее любитель пива вроде не сделал. Но береженого бог бережет, она права.

– Хорошо. Тогда еще один вопрос к вам, дорогие мои. Почему, как вы думаете, муж Марго следил за ней, когда она ушла от него?

Послышалось неуверенное:

– Потому что любил ее.

– Еще какие-то мнения есть?

– Хотел попросить прощения.

– Хотел ее видеть, соскучился.

Рита опустила голову на пару секунд, сконцентрировала взгляд, то и дело туманящийся от утренних воспоминаний, но и ответы ее рассмешили, еле улыбку стерла с лица. Ммм, соскучился, как бы не так.

– Нет, дорогие мои, он не соскучился. Он привык, что Марго принадлежит ему безраздельно. Она – его собственность, его вещь. Он делает все, что привык, – оскорблять и обнимать, бить, держать в страхе, и снова обнимать, встречать после работы, везти добычу домой, заниматься с ней любовью, она – его единственное завоевание, его собственность, игрушка, он жить без нее не может! Иногда это называют любовью. Но ответьте, сами себе ответьте – разве побои имеют отношение к любви? В тот момент, когда вы не распознали насилие и не определили его как оскорбление личности, вы стали жертвой. Только потенциальная жертва не распознает насилие, не умеет его обозначить. Когда вы решили, что бьет значит любит, что милые бранятся только тешатся, вы стали жертвой.