Мой неправильный ты

Влетела в подъезд, третий этаж, по-моему, да третий – она поправила волосы на ходу, только прикоснулась к звонку – дверь открылась.

Павел возник в проеме, сколько времени они не виделись? Никогда она вот так внезапно не появлялась, он её годами ждал, она не появлялась. Округлились азиатские глаза-маслины, физиономия вытянулась книзу, изумление со смущением пополам, но и радость – ну да, конечно, радость, Рита ее вычленила как главную эмоцию – он очень рад, просто не ждал так поздно. Как снег на голову, как дождь, тогда они стояли под дождем, и он сказал ей…

– Рита, на тебе лица нет. Что-то случилось? – В голосе искреннее недоумение.

– Да ничего особенного. – Она почувствовала, что не вовремя появилась. Но подыскивать вежливые слова некогда, не о погоде же говорить. Она перевела дыхание и скороговоркой выпалила: – Помнишь, ты сказал мне, если тебе нужна будет моя жизнь, то приди и возьми ее. Я пришла.

Пауза длилась всего несколько секунд, но показалась вечной. Павел очнулся первым, но заговорил почему-то шепотом:

– Но ведь столько времени прошло… Я тебя не ждал… – Будто очнувшись, вспомнил о гостеприимстве, засуетился: – Да ты проходи, что ж я тебя в дверях держу, проходи.

Она вошла в тесный предбанник его квартиры, ей показалось, что беспорядок уменьшился, впрочем, она и правда, давным-давно здесь не появлялась.

– У меня гости, мы в кухне чай пьем, проходи, присоединяйся!

– Ой, Павел, я не вовремя, – она зашептала ему на ухо, – я лучше пойду, наверное.

– Рита, ты всегда вовремя. Проходи, пожалуйста проходи, но все переменилось, мою жизнь уже взяли, я сам не верю, но это так. Ты никогда не воспринимала меня всерьез. – Он то говорил вслух, то снова шептал, приобняв, увлекая ее за собой в кухню.

Рита обомлела. За столом, торжествующе улыбаясь, сидела темноволосая Аглая, бывшая «ласточка» и неизлечимая жертва любви. Пожизненная жертва, когда-то решила Рита, потому и встречи с ней показались ненужными – решения нет, вредить не привыкла, оговорили бессрочный перерыв. Некоторое напряжение в позе, спину она держала прямо, взгляд прицельный, на Риту направлен, Риту она рассматривала как соперницу! И платье на Аглае не черное, как обычно, а блекло-розовое, в легкую крапушку, шея плотно обернута малиновым шарфом.

– Рита, Глаша… но вас и знакомить не надо. Ведь это ты, Риточка, нас познакомила. – Скороговорка Павла дробная, что ж он так волнуется-то? Два свободных человека нашли друг друга, вот и славно! – Глашенька, Рита мне о тебе столько хорошего говорила, о твоей искренности, почему-то сразу показалось, что тебе нужен именно я. Рита, я тебя как-то встречал – тогда ты мне Глашу и представила. И мы ожесточенно спорили, помнишь?

Рита помнила, переругались практически. Она доказывала, что у девушки устоявшийся комплекс неудачницы, злодеем она выставит любого – у нее фиксация, неверно интерпретированный личный опыт. Павел же отстаивал волшебную силу душевной щедрости. Никто никого не переубедил.

– Однажды прихожу в нашу арт-кафешку, – продолжал он, – дождь и снег, и через пять минут девушка подсела, промокшая, продрогшая, не сразу и узнал. Но слово за слово – разговорились. И я вспомнил, вспомнил, что уже виделись когда-то, раньше. Я ведь застенчив, не умею знакомиться. А тут повезло.

– Нам обоим повезло. – Голос Аглаи вклинился, вернул к действительности.

Глядя на Риту, Павел всегда забывал о делах, о времени, о других людях, даже если эти люди присутствовали в поле зрения. Устойчивый рефлекс. Аглая стала поводом для рассказа, еще немного – они продолжат обсуждение личного опыта и не заметят исчезновения его обладательницы.

Рите она крепко завидовала с первой встречи, пришла к ней за помощью – и с тех пор потеряла покой. Не чему-то конкретному в ней завидовала, а целой Рите, как она есть. Как ходит, как смеется и смотрит, как небрежно и просто одета, как причесана, хотя волосы и у Аглаи бесподобные, еще и получше, цвета воронова крыла, высушит их феном – и как плащом укрыться можно. Никому и дела нет. Вернее, не было. Отношения с Павлом не на пустом месте возникли. Ближайший друг энергичной и обаятельной врачевательницы душ. Забавно. В дружбу мужчины и женщины она больше не верила.

– А мы с Глашей чай пьем, присоединяйся. Свежезаваренный. Глашенька слегка простужена, ей мед необходим, я подходящий мед нашел, гречишный, с трудом нашел. Помнишь, ты говорила – тот, в ком есть сила согреть продрогшее сердце Аглаи, тому и счастье.

– Видишь, я оказалась права. А гречка вообще полезный продукт. И от простуды, и для диеты (о чем это я? и зачем я здесь сижу?). Мне… мне вообще-то пора, Паша. Я на минутку забегала. Мимоходом. Так давно не виделись, и вот, проезжая мимо…

– Мы с Глашей пожениться решили. – Павел смотрит на Риту с опаской, а вдруг выражение ее лица изменится так, что затея покажется идиотской. – И ребенок у нас намечается. Ждем. А пока – фильмы Бергмана и Кар Вая обсуждаем, я книгу пишу, Глаша мне дает советы, превосходные! Осталось шестьдесят тысяч знаков. Заканчиваю.