Мой непутевый дедушка

– Что-то не верится, — с сомнением покосился на очередной горячий чайник Васька. — Пойду-ка я лучше на базар прогуляюсь…

Васька заметил, как Тахир с сомнением посмотрел на Игоря, и тот еле заметно кивнул.

– Значит, так, — стал объяснять Тахир. — Выйдешь на улицу — спускайся вниз, она сама тебя на базар выведет! Если там потеряешься — спросишь, как пройти к улице Пахтакор. Ну, а дом мой по кольцу узнаешь. Часа тебе хватит?

– Конечно, — кивнул Васька.

Щурясь от яркого солнца, Васька двинулся вниз по улочке. Вскоре он вышел в довольно оживленный район. Там его подхватила и повела вперед длинная суетливая струя людского потока и, отклоняясь то вправо, то влево к ларькам и киоскам, потащила на базар.

От среднеазиатского базара Васька ошалел — уж больно он не был похож на какой-нибудь Центральный рынок или стандартную столичную «оптушку». За то время, что в Москве Васька успевал обойти целый комплекс, тут он не успевал одолеть и нескольких торговых рядов; он протискивался, проталкивался, поднимался на цыпочки, вытягивал шею, ему было страшно любопытно все вокруг. Он, никого не зная и будучи уверен, что и его никто не знает, совал свой нос повсюду, улыбаясь целому лугу разноцветных самодельных бабочек, пришпиленных к тряпочке торговца украшениями, нескромно заглядываясь на непривычные шаровары, которые там и тут, не прикрывая лодыжек, вполне обеспечивали невидимость коленкам, ярким водопадом вырывались из-под края женских платьев; следил за ловкими руками прощелыги-игрока, который клал горошину под один из трех наперстков и гонял их по доске, призывая делать ставки; щупал зоб у одного из многочисленных сонных петухов; пробовал на язык красный перец и чимчу; слушал заунывные прекрасные песни, вырывающиеся из старых, раздолбанных магнитол; и шел, и шел дальше, и, наконец, набрался наглости обменять у какой-то русской бабки рубли на местную валюту — сомы и выспросил у нее, где можно позвонить по междугородному телефону.

Заказ на Москву, даже срочный, пришлось ждать довольно долго. Наконец, когда Васька уже начал терять терпение, телефонистка, не надеясь на разборчивость слов, выплевываемых в зал ожидания древним громкоговорителем, крикнула:

– Москва, третья кабина!

Васька сорвался с места и оккупировал место.

Вначале в телефонной трубке слышались только щелчки и какой-то подозрительный шорох, а потом Васька услыхал такой далекий и оттого страшно близкий Ленкин голос:

– Алло…

– Алло! — обрадовался Васька. — Это я, Лен!

– Ты откуда? — ахнула Ленка. — Неужели оттуда?

– Оттуда, оттуда, — весело подтвердил Васька.

Казалось, голос его исходил не из горла, а из жестяного ведра. Кроме того, по какой-то непонятной причине слова его в трубке двоились, как при сильном эхе, и налезали друг на друга. Но Ленка тем не менее как-то ухитрялась его понимать.

– Лен, — Васька стал лихорадочно собирать свои разбежавшиеся в критический момент мысли, — не забудь классной, да и всем учителям сказать, что я болею. А то, не дай Бог, вздумает кто домой мне звонить. Да, и еще — если моя маманя вдруг тебе позвонит, скажи, что весь класс ушел в поход на пять дней. А ты осталась, мол, горло разболелось.

– Ох, Васька, врать меня заставляешь, — рассердилась Ленка, — а я этого страсть как не люблю.

– Ладно, Лен, выручай! — взмолился Васька. — Не для себя же стараюсь — сама знаешь. То есть, конечно, и для себя немножко — дед все-таки мой… В общем, ты поняла. А пока выполни, пожалуйста, одну мою просьбу. Записывай…

Вырвавшись из душного зала ожидания междугородного переговорного пункта, Васька глубоко вдохнул горячий воздух и посмотрел на часы. Следовало поторопиться, оговоренный час уже давно прошел.

Васька двинулся к улице Пахтакор кратчайшим путем. Он протиснулся между рядами зеленщиков, заставленных ящиками, и попал в Царство чревоугодников.

На небольшом пятачке рыночной площади жались друг к другу пельменная, шашлычная, чебуречная и чайхана. Васька остановился, прицениваясь к аппетитному румяному пирожку с мясом и луком — самсе. Роясь в кармане в поисках своих тугриков, он поднял голову и застыл. В старом, потрескавшемся, с облезлой амальгамой зеркале чайханы он снова увидел знакомую голову Лысого Объекта!

На этот раз Лысый Объект голову прикрывал не шляпой, а тюбетейкой, но лицо было прежним. И что самое удивительное — рядом с типом, которого когда-то Васька принял за контролера, кажется, промелькнул Тахир!

Васька не был уверен в этом на сто процентов — зеркало было мутным, да и таких парней, как Тахир, на базаре было пруд пруди, но профиль лица был жутко похож.

Забыв заплатить, Васька ринулся к чайхане. Но торговец самсой живо его осадил:

– Э-э, стой! Денги забыл!

Васька отдал без сдачи какую-то бумажку и махом перепрыгнул три ступеньки, ведущие в чайхану.

Кружок стариков тесно сомкнулся вокруг чайника, который подозрительно не дымился, двое мужчин постарше резались в нарды. Еще один налегал на лагман — узбекскую лапшу. Ни Лысого Объекта, ни Тахира в чайхане не оказалось…