Мои непутёвые путевые заметки

Спор набирал обороты. Мама уже и не рада была, что согласилась пойти с подружкой погулять – лучше бы дома сидела. Старшая родственница теперь вряд ли отступится, пока не выяснит причину внучкиного упрямства (сугубо семейной черты, стоит сказать)…

В итоге бабуля таки взяла верх.

Вид неровно обчекрыженных косм стал для нее шоком (хорошо хоть сердце, хлопая рукой по груди, не искала).

Идея с косынкой сразу и ей показалась удачной, а Мама после минискандала была отпущена гулять.

Вечерняя встреча с родными прошла… напряженно.

Мамина мама, успевшая уже немного прийти в себя и остыть после бабушкиного звонка ей на работу, на Маму ругалась, но как-то вяленько.

Наверное, тому поспособствовало постоянное присутствие рядом Маминого папы со своим «спокойнее», но Мама была не сильно в этом уверена.

Она все еще не могла поверить, что отделалась легким внушением, вместо многочасовой лекции о потере «девичей красы», и ходила немного пришибленной.

Потом хоть и ворча, но Мамина мама смирилась с ситуацией и потащила Маму в парикмахерскую.

В парикмахерской ровняли… долго ровняли Мамину авангардную шевелюру,

Удивлялись, кто мог так над ребенком поиздеваться, и косились на Мамину маму с некоторой опаской.

Маминой маме тогда уже было все однофигственно – косы до пояса и так были потеряны…

Прошло время…

И вот теперь, когда Мама слышит попытки Папы рассказать их детям, как он в детстве с друзьями делали самопалы и взрывпакеты (нормальное у Папы было детство, нормальное, как у всех тогда – никакого криминала, одна партизано-игрательная мрысь), Мама начинает интенсивно давить Папе на ногу, тем самым давая понять, что его опять не туда занесло,

И представлять, что кто-то из ее детей будет выглядеть, как Папин друг детства с обгоревшими ресницами и бровями, Маме совсем не хочется.

Из былого боевого

Каждое зимнее утро у Мамы фронтовое.

Сначала с трудом и почти с пинками поднимает свое подростково-детское полчище.

Скачет пьяным кенгуру по квартире, подгоняя сонное войско в одевании и «построении».

Проводит кормежку по расписанию и…

Наступает тяжелый момент, переломный момент в битве «отправь детей в школу вовремя», когда малое семейное войско вступает в конфронтацию со своим командующим.

Первым встает на дыбы Сержант, он же Старшенький.

Этот, хоть и не эстонский, но весьма «горячий» парень пытается доказать, что погода «зашибись».

Ливни, грады и молнии – как раз нормальные метеоусловия для прогулки в школу в одной рубашке.

Ноябрь – это еще не зима, ага, а всего лишь осень.

И да, +10 это не –30 – можно пережить и без свитера.

За ветровку Мама вообще забудь!

Маме приходиться становиться грудью у входной двери, занимая оборонительные окопы со словами: «Давай договоримся сразу…»

Первый налет нахрапом у Сержанта не выходит, и приходиться договариваться.

Переговоры поначалу идут тяжело, потом сержант Старший все же сдается, сообщая доверительно командующему: «Легче утопиться, чем с тобой договориться» и…

Послушно натягивает хлопковый свитер с курткой, проходит тест-контроль на наличие осенних ботинок и отпускается на волю… в смысле «ментально выпинывается» в сторону автобусной остановки.

С рядовыми командующему Маме легче.

Наблюдавшие со стороны трения в командном составе, те, понимая, что лучше сразу сдаться командиру, поднимают руки вверх и дают натянуть на себя куртки-шапки-перчатки.

Вставляют в боковые карманы рюкзаков запасную защиту (почти бронированные зонтики), натягивают резиновые сапоги…

В общем, пакуются, иногда бурча, иногда просто совместно пытаясь определить себе на сегодня, против кого будут воевать и с кем дружить.

Дальше наступает «прощание славянки», платочками никто не машет, оркестр не играет, но зато присутствуют интенсивные обнимашки и мамины ЦУ.

В наступающей тишине дома уже не командующий, а просто Мама, вытирает пот со лба и потом, одновременно красясь, перекусывая и одеваясь, вспоминает, как с таким же боем (находясь по ту сторону баррикад) покидала дом своего детства.

И да, ей тогда тоже и шапка мешала, и свитер душил, и колготки были недостаточно тонкие, а еще они кусались.

Из папиросного

Вот c вами кто дома на каникулах оставался?

Бабушка?

Ну-у-у, так не интересно-о-о-о.

С малолетней Мамой, к примеру, каждый раз на каникулах тусил дедушка.

Дед каждое утро вставал пораньше.

Шел с авоськой с магазин.

И покупал там две вещи – свежий батон и пачку папирос «Беломорканал» (по звучанию почти, как «Кэмел», да?).

Приходил домой, ждал, пока все разъедутся, а самая младшая внучка еще не проснется, и священнодействовал.

Заваривал ведерную кружку кофе, добавлял туда молока и сахара побольше, а потом намазывал немалым слоем сливочное масло на свежие ломти батона.

Всю эту свою «радость и сладость» ставил на стол на веранде рядом с открытым окном и… блаженствовал.

Видимо, довоенные и послевоенные годы, не насыщенные подобными маленькими радостями, давали о себе знать – Дед заслуженно добирал недополученное ранее.

Мама обычно просыпалась к третьему бутерброду и успевала объесть на последний бутерброд Деда.