Мои нереальные парни

Постепенно подтягивались наши однокурсники – с большинством из них я теперь встречалась только на свадьбах. И снова, как всегда, меня поразила беспощадная лотерея мужского облысения. Мальчики с восхитительной копной золотистых волос превратились в мужчин с редким соломенным пушком на голове. Мужчины без намека на залысины на прошлой свадьбе теперь обзавелись идеально круглым участком обнаженного скальпа на макушке, напоминающим кожаную шапочку. Глядя на это, я почти готова была признать, что женщинам повезло больше.

Лола явилась одной из последних – в неоново-оранжевом макси-платье с гармонирующей накидкой в пол, из-за чего выглядела как ученица Хогвартса на нью-рейв-вечеринке две тысячи шестого года. Ее прическу украшали большие искусственные гардении. Накануне вечером она ходила на быстрые свидания, где никого не нашла – вместо этого все участницы просидели в ближайшем баре до четырех утра. Андреас, который по-прежнему вел активную деятельность в «ватсапе», начал игнорировать ее сообщения, и быстрые свидания были призваны открыть ей новые возможности.

Шаферы заняли свои места на скамьях, а Джо переминался с ноги на ногу у алтаря и нервно поправлял галстук. Я одними губами попросила его, чтоб прекратил возиться. Наконец зазвучал свадебный марш. Подружки невесты с розовыми пионами в руках, все в одинаковой серой вискозе с незначительными вариациями, шествовали по проходу рядами по двое и выглядели невероятно довольными своей принадлежностью к когорте избранных. «Что-то вроде сестринства»… Я никогда не входила в подобные женские группы, которые именовали себя кланами в соцсетях и демонстрировали моральное превосходство, устраивая еженедельные совместные бранчи. Наличие подруг еще не делает тебя феминисткой, как и разговоры о женской дружбе. Я попыталась подсчитать первоначальный состав «So Solid Crew» – британской гэридж-группы, популярной на школьных дискотеках девяностых, – и пришла к выводу, что подружек у Люси было ровно столько же.

Люси походила на идеальную классическую невесту: кроткую, женственную, влюбленную и роскошную. На ней было кремовое платье без бретелек с огромной юбкой А-силуэта, под которой разместились бы все четырнадцать подружек невесты. Сверху, в знак скромности, она накинула кремовый кружевной жакет; ее волосы лежали аккуратными локонами. Люси вел под руку отец – мужчина с приплюснутыми чертами лица и грубой кожей, запеченной солнцем Марбельи. У алтаря он приподнял вуаль и поцеловал дочь в щеку, кривя лицо в попытках скрыть непрошеные слезы. Он еще немного подержал Люси за руку, затем она с улыбкой повернулась к Джо.

Я до сих пор не решила, хочу ли когда-нибудь выйти замуж. Даже если это случится, скорее всего, моего отца не будет рядом. А если и будет, то он вряд ли поймет происходящее. С возрастом сложностей становилось все больше, но сильнее всего пугала мысль, что из года в год число потенциальных будущих воспоминаний сокращается, словно количество открытых дорог.

Я смахнула слезы подушечками указательных пальцев, Джо сделал то же самое, а Люси просияла и взяла его за руку, чтобы успокоить. Остальная часть церемонии тянулась долго и томительно, как и на любой другой английской свадьбе из тех, где я бывала. Старый священник, который знал о невесте только то, что ее крестили в церкви тридцать лет назад, отпустил несколько неловких шуток. Все игнорировали упоминания Бога и наставления молодым (непонятно, почему) любить Бога больше, чем друг друга. Все хихикали над дурацкой фразой в клятвах, которую священник произносил исключительно как «половой союз». Затем были невыразительные чтения от каких-то веснушчатых кузенов и один ужасный музыкальный номер, от которого у всех сжались сфинктеры на холодном дереве скамеек (Фрэнни, а капелла «Аве Мария»). Гимны, чересчур громкие, исполнялись хором слабых, тонких голосов. На выходе из церкви мы бросили в молодоженов розовую и фиолетовую стружку, на ощупь напоминающую сено из мышиного гнезда.

Лола с двумя бокалами в руках поджидала меня на лужайке перед домом родителей Люси.

– Это настоящее шампанское, – сказала она. – Потрясающе, правда? Вот, выпей.

– Неплохой домик, – заметила я, оглядывая большой белый особняк 1920-х годов постройки.

– Спорим, отец Люси купил его налом двадцать лет назад. Гангстер.

– Вовсе нет.

– Да.

– То, что он носит золотые украшения, не дает тебе права вести себя по-снобски.

– Нина, я серьезно. Спроси любого из ее знакомых. В туалете на первом этаже висят его фотографии с близнецами Крэй[39]. И он исчез на шесть лет в восьмидесятых после того, как убил человека.

– Гангстеры не живут в Суррее.

– Шутишь! Да они все живут в Суррее. Разве не для того они проворачивают свои делишки? Чтобы отправить детей в школу с теннисным кортом и парковать «Ягуар» на гравийной подъездной дорожке.

Тут Лола заметила царственный взмах Люси, идущей мимо, и поманила ее к нам. Люси по очереди аккуратно поцеловала нас в щеку, чтобы не испортить свой безупречный макияж.

– Как ощущения? – спросила я.

– Великолепные, спасибо, – сказала она. – Такой чудесный день.