Мой неверный муж (СИ)

Я отключила вызов и тяжелым мешком упала на пол. Меня подхватили. Куда-то понесли, заставили что-то выпить. Звали, гладили, что-то шептали. В голове белый шум, а тело свинцом налилось. Можно, я просто калачиком свернусь и тоже уйду. Тихонечко, просто отдохнуть. Просто не страдать. Просто не чувствовать.

— Поля… Поленька…

Я открыла глаза: надо мной склонился Паша, обеспокоенный и встревоженный.

— Чем я могу тебе помочь, Поль? Что мне сделать?

— Мне нужно домой… — я попыталась подняться. — Лететь, Паша. У меня… У меня… — и я разрыдалась. — У меня папа умер…

Паша прижал меня всхлипывающую к себе и ласково гладил по волосам. Ничего не говорил. Не мучил вопросами. Не демонстрировал нарочитого сочувствия. Просто давал выплакаться и излить горе.

— Я поеду, — утерла слезы. Первая волна боли схлынула. Впереди еще принятие. А до того четыре стадии концентрированного горя.

— Я тебя отвезу.

— Нет, не нужно, — вроде уже не рыдала, а на грудь падали соленые капли, горячие, горючие, кислотой выжигавшие страдание. Отец — второй мужчина после сына, которого я очень любила. Но он ушел. Теперь там пусто. Когда-то на первом месте был Марат. Больше нет. Остался только Ильдар. С чувствами к мужчинам сейчас вообще сложно.

— Я на машине…

— Не спорь, — поднялся и принес мою одежду. Мы собрались быстро. Ехали молча. Я плакала; Паша держал меня за руку. Мне было приятно и чуточку легче. Возможно… Возможно…

Паша помог мне выйти из машины, ноги совсем ватные. Казалось, что и дороги не различала. Все плыло перед глазами. Только когда через влажную пелену двойняшек увидела, чуть прояснилось. Что они подумают… Я в таком виде… Не хотела им говорить вот так…

— Дети… — прошептала я. Паша чуть изменил траекторию и повел к ним. Я сморгнула слезы: дети казались удивленными, а Марат стоял с перекошенным лицом. Надеюсь, не будет скандала. Я просто не вывезу его истеричной ревности.

— Привет, — Реутов протянул руку Ильдару. Тот смущенно пожал ее. — Я Паша, — затем с Лианой то же самое, только еще обаятельно улыбнулся. — Я подвез вашу маму. До свидания, — и практически незаметно сжал мою руку. Паша ушел. Мне захотелось обнять своих бандитов.

— Мамочка… — Лиана смотрела на меня во все глаза. — Почему ты плачешь?

Я обняла ее и для Ильдара раскрыла объятия. Стало чуточку теплее. Хорошо, что у меня есть они. Самые главные люди в моей жизни. Мы вместе пошли в дом. Марат шел за нами: он отец моих детей, но сейчас как никогда чувствовалось, что мы больше не семья.

— Поль, что случилось? — спросил, когда вошли в дом. Я понимала, что детям нужно объяснить, мягко и доступно. Они так ждали каникул. Сталина любимому деду показать хотели.

— Иль, — погладила сына по голове, — Ляночка, — дочку поцеловала. Я усадила их на диван, сама опустилась на ковер, на уровень их испуганных доверчивых лиц. Сколько переживаний и волнений выпало детям за этот год… Бедные мои. — Мне бабушка позвонила, — я часто моргала и кусала щеку изнутри: не плакать, не плакать. Я должна быть сильной для них. — Дедушка вчера умер, — чуть вскинула голову, чтобы слезы не катались по щекам. Пусть вернутся вовнутрь. — Так бывает, мои хорошие. Он болел, поэтому… Так бывает.

— Как это… — тихо проговорила Лиана. Подбородок задрожал, затем она бросилась мне в объятия. Ильдар вытирал рукавом слезы. Старался не всхлипывать, но выходило плохо. К нему сел Марат и прижал к себе. Я послала ему благодарный взгляд. Нашим детям мы сейчас оба нужны. Чтобы между нами не происходило, но мы родители, мы всегда в связке.

Мы разговаривали долго: о жизни и о смерти. О том, где сейчас дедушка. Как будет бабушка. Я тоже думала об этом. Если она захочет, то можем вернуться в Москву вместе. Без папы ей будет одиноко…

— Ты отпустишь детей на похороны? — спросила, когда двойняшки более-менее пришли в себя. Они тихо сидели в спальне Лианы и о чем-то тихо шептались. Их тоже ждали пять стадий принятия, не настолько осознанных, слава богу.

— Конечно. Я полечу с вами.

Я согласно кивнула. Пускай, он ведь долгое время был зятем моего отца. Это тоже дань уважения.

— Мне очень жаль, Полина. Искренне жаль.

Я снова кивнула, принимая соболезнования. Марат ведь прав был: папа все равно умрет, и вот он умер. Тогда мне было горько от этих слов, но я пропустила и сгладила, впрочем как всегда. Я ведь нуждалась в его поддержке. Как же он был мне необходим еще год назад! Муж, самый главный человек в жизни жены, как иначе?! Но Марат решил оставить меня без своего плеча: финансовые ресурсы, желание и возможность все оплатить, но без заботы и живого тепла. А теперь мне все это уже не нужно. Не так много времени понадобилось, чтобы отвыкнуть от него.

— Поля, — спиной ощущала, что остановился совсем близко, — я рад, что ты была не одна, когда узнала.

Я повернулась, даже улыбнулась, очень слабо. После страшного известия это первая улыбка. Я не хотела видеть Марата психованным и злым ревнивцем. Он может быть другим! Мы никогда больше не будем парой, но мы можем остаться родителями, друзьями, людьми в конце концов!