Мой неверный однолюб

– А если я боюсь летать? – спросил Алик.

– Ты боишься? – Катя косо глянула на него.

– А почему нет? Страх – это естественно. Страх позволяет трезво смотреть на вещи.

– Ну да. – Катя не смогла сдержать усмешку.

Более невменяемой личности, чем Алик Сорокин, она в своей жизни не встречала.

– Но со страхом нужно бороться… Думаешь, почему я себя так веду?

– Как?

– Плохо.

– Дико, – поправила она.

– Это все борьба… Не хочу никого бояться. Поэтому пру напролом.

– Мог бы и на самолете – напролом.

– Ничего не могу с собой поделать.

– Со мной же смог, – едко и с обидой усмехнулась она.

– С тобой проще…

Алик глянул на нее как на какую-то дешевку, которая сама запрыгнула к нему в постель. Это задело ее за живое.

– А в поезде ездить не боишься?

– В поезде муторно.

– Это после того, как Вадим тебя из вагона вышвырнул?

Алик дернулся, как будто ему воткнули нож в спину. Глаза налились кровью. Катя поняла, что перегнула палку, и прикусила язык.

– Он был за это наказан, – тихо, со зловещим присвистом в голосе сказал он.

– Ну да. – Катя поспешила кивнуть.

– И ты будешь наказана.

Задержав дыхание, она закрыла глаза. Спокойствие, только спокойствие.

– Я должен был стать твоим первым мужчиной.

– Извини, – выдавила она.

– А ты как шлюха…

– Извинись.

– Извинюсь, – кивнул он. – Но все равно накажу.

– Ты же обещал!

– Ты еще не очистилась.

– А может, это ты во всем виноват?

– Я?!

– Ты бы мог найти меня в Москве. А ты только через пять лет появился.

– Я тебя не искал.

– Летать ты боишься, может, ты и Вадима все это время боялся?

Глянув на Алика, Катя закрыла рот ладошкой. Но было уже поздно: он окончательно вышел из себя.

– Теперь я тебя точно накажу. И прямо сейчас. Но не здесь, а на морозе… Боб, сверни где-нибудь в лесок.

– Как это «на морозе»?

– У тебя отличная шуба. А носить ее надо на голое тело… Разденешься прямо на морозе…

– Не надо! – От страха и волнения Катю хватил озноб.

– Ну хорошо, – кивнул он.

– Я больше не буду, – закивала она, давая себе слово не выводить Алика из себя.

– Просто разденешься. А трахну я тебя дома.

– Алик!

– Боб!

Водитель свернул на проселочную дорогу, машина покатилась в сторону какого-то поселка на горизонте. Катя очень надеялась, что Алик передумает, но нет, когда машина остановилась, он велел ей выйти на мороз.

Она кивнула, вышла и побежала. Дорога почищена плохо, каблуки вязли в снегу, но Алик не спешил ее догонять.

Он позволил ей отбежать от машины метров на двести, только тогда резко сократил расстояние. И схватил за руку.

– Ну чего ты все время от меня бегаешь? – Он усмехался с высоты своего положения.

Но глаза не лютые, даже проблеск раскаяния в них.

– Потому что ты мразь и подонок!

– А может, я измениться хочу?

– Поэтому ты хочешь раздеть меня на морозе?

– А если я пошутил?

– А Вадима тоже в шутку убил?

– Он сам во всем виноват.

– Хорошо, я разденусь.

Катя скинула с себя шубу, Алик не стал ее останавливать. Но Катя собиралась снять с себя только шубу. И в одном платье она быстро замерзнет. Уж лучше умереть, чем жить с таким чудовищем.

– Ну, чего ты остановилась!

– Дальше сам, – пожала она плечами.

И подняла голову, давая понять, что ей уже все равно. Пусть раздевает, насилует, ей уже ничего не страшно.

Он кивнул, обеими руками схватился за ворот платья, но срывать его не спешил.

– Зачем ты меня злишь? – возмущенно и с обидой спросил он. – Ты же знаешь, что я всегда иду до конца.

– Тогда убей меня. Не больно.

– Не надо убивать. Надо жить. Сейчас ты сделаешь все как надо, и мы поедем дальше. Больше я тебя обижать не стану.

Он с силой разорвал платье – до самого пояса. И в это время появился Паша. Катя не видела, как он подходил, она услышала его голос:

– Отойди от нее!

Алик дернулся, развернулся к нему и увидел ствол пистолета, нацеленного ему в лоб. Катю потрясла эта сцена, она даже забыла о шубе, которую можно было поднять с земли. Забыла о холоде. Алик и вовсе вошел в ступор.

– Ну вот и все, Алик, – сказал Паша. И его палец шевельнулся на спусковом крючке. – Извини, но на молитву нет времени.

Он не злился, взгляд его не метал молнии, но в глазах читался приговор. Паша уже принял решение, осталось только привести его в исполнение. А убивать он нисколько не боялся. Алик это понял и поплыл.

– Паша, не надо! – Его голос сорвался на визг.

– Все, Алик, все.

Паша продолжал жать на спуск, до выстрела оставалось мгновение. И он прозвучал. Но в этот момент Алик упал перед Пашей на колени. Именно упал, а не опустился. Ноги подкосились, и пуля прошла мимо.

– Паша, я больше не буду! – с четверенек взвыл Алик.

Катя смотрела на него с презрением и удивлением. А ведь он не обманывал, что боится летать. Алик – самый настоящий трус. Именно для того, чтобы справиться со своим животным страхом, он и вел себя с людьми по-скотски. Козел пытался быть львом, и до поры до времени ему это удавалось.

– Умри достойно, – качнул головой Паша.

– Паша! – Алик умоляюще протянул к нему руку.

На него противно было смотреть.

– Я отдам тебе все, только не убивай!

– Я же сказал, умри!

Паша и сам, казалось, был в шоке. Никак не думал, что Алик поведет себя так позорно.