Мой нежный и ласковый зверь

Чудеса, да и только! Кошка давным-давно живет в другом месте, а тут утверждают, будто на днях видели ее здесь!

Конечно, я не поверил соседке, но какое-то сомнение она в меня заронила, и я уже не мог отделаться от мысли о Коне. Улегшись спать, все прислушивался к разным шорохам и звукам, готовый услышать за дверью знакомое мяуканье. И хотя никто не мяукал и не просился, чтобы его впустили, я в конце концов решил сходить на улицу. Если соседка не ошибалась и действительно видела Коню, она могла дожидаться меня где-нибудь в кустах, поскольку вряд ли сумеет проникнуть в подъезд через двойную дверь.

Было, наверное, часа два ночи, на улице царило безлюдье. Я постоял около подъезда, поглядывая по сторонам. Фонарь на столбе светил ярко, но ни одной кошки поблизости я не заметил. И уж конечно, здесь не могло быть Кони — если б она пряталась в кустах, она сразу бы увидела меня. Можно было с чистой совестью возвращаться домой и ложиться спать, но тут я сообразил, что ищу не там, где следует. Коня не любила эту сторону дома, где всегда ходили люди, предпочитая ей тайные кошачьи тропинки в густых зарослях за домом.

Туда я и направился, и едва лишь завернул за угол, как навстречу мне из кустов метнулась кошачья тень. Секунда — и тень, как белка, взлетела ко мне на плечо, и я услышал над ухом громкое Конино мурлыканье.

Что тут было говорить, о чем думать?! Необъяснимое появление Кони лучше всего соотносилось с тем, что она ведьма и прилетела сюда на метле, но тогда я еще прочно стоял на позициях материализма и отверг всякую мистику. А дома, глядя на то, с какой жадностью Коня лакает налитое ей молоко, предался размышлениям.

О том, что многие животные возвращаются в родные стены, знают все. Но одно дело — читать об этом, и совсем другое — убедиться на собственном опыте. Одно дело — какой-нибудь спаниель, пробежавший в поисках хозяина из Канзаса в Оклахому, и совсем другое — твоя собственная кошка, прошагавшая ради тебя семьдесят километров. Заокеанский спаниель кажется фигурой нереальной, как ни старайся, не можешь себе представить его конкретно. Коню представлять не надо. Вот она, живая, реальная, отощавшая и взъерошенная, с избитыми в кровь лапами, взахлеб лакающая молоко. Что вело ее сквозь преграды пути, как ей удалось одолеть их? Семьдесят километров асфальта, по которому днем и ночью мчатся пахнущие бензином машины, рвы и насыпи, мосты и хитроумные дорожные развязки, на которых, бывает, пасует и опытный шофер? Как угадывало нужное направление это загадочное и своенравное существо, которое одна половина рода человеческого подвергает ярому гонению, а другая столь же яро обожает? Сколько дней она шла и чего ей это стоило?

Никто, кроме нее самой, не мог ответить на эти вопросы, но, видимо, они представлялись ей маловажными, потому что она не изъявила никакого желания поведать мне о них, а, вылакав досуха блюдечко, удобно устроилась у меня на коленях и безмятежно замурлыкала. Может, это и был ее рассказ о дорожных приключениях, но я не понимал его? И поэтому не мог представить себе страх и отчаяние одинокой кошки, пробирающейся сквозь враждебный для нее мир к единственному дорогому для нее порогу, за которым только и возможно счастье.

Остаток ночи мы спали спокойно, а утром я нашел в почтовом ящике письмо от сестры. Она писала, что довезла Коню благополучно, но та исчезла из дома в тот же день, и ее так и не нашли, как ни искали…

7

Наступил июль, и я заметил, что Коня не прочь свести знакомство с каким-нибудь благородным кошачьим идальго. Это абсолютно не входило в мои планы, и я установил для Кони своеобразный карантин, то есть, говоря попросту, перестал выпускать ее на улицу, рассчитывая, что за неделю любовный пыл у нее пройдет и тогда мы вновь заживем по своим правилам.

Но я недооценил Коню. Закрыв ей доступ на улицу, я был уверен, что этим притушу ее страсти, но, как оказалось, притушить их было возможно только одним — дать им выход, что блистательно и продемонстрировала Коня.

Как и всякий нормальный человек, я люблю вечером посидеть в ванне, поплескаться под душем. Коню эта процедура почему-то всегда ужасно интересовала, и она всякий раз порывалась проскользнуть за мной в ванную комнату. Но поскольку я ее туда не пускал, она во время процедуры сидела под дверью ванной и терпеливо дожидалась, когда я выйду оттуда. Не было случая, чтобы я, открыв дверь, не обнаружил под ней Коню.

Но однажды не обнаружил… Правда, я не сделал поначалу из этого факта никакого криминального вывода, просто отметил машинально, что Кони под дверью нет. Но если нет под дверью, значит, она в одном из своих излюбленных мест — либо на буфете, либо под креслом у окна. Однако и там Кони не оказалось. Это уже было подозрительно, и я позвал ее. Мой зов был для Кони своего рода законом, который следовало выполнять неукоснительно, и Коня всегда свято соблюдала его, но на этот раз он остался без ответа.

Спряталась, что ли, подумал я. Но почему? Может, что-нибудь нашкодила?