Мой новый мир

— Надо поговорить. — Заявила Рыжая, закрыв за собой дверь. Я лишь молча кивнул. Неудивительно, что у напарницы после наших с Лексом бесед накопились вопросы. Скорее уж следует изумляться, что она молчала, пока мы летели над сияющими морскими волнами. И еще сильнее — что не потребовала объяснений, когда под ногами закачалась палуба Танцующего Бриза. Но — не потребовала.

— У нас не слишком принято совать нос в чужие дела. — После недолгого молчания произнесла Майя, сверля меня изумрудно-зеленым взглядом. — У каждого свои скелеты в трюме. Думаю, ты имеешь право держать их в стороне от остальной команды.

— Но не от тебя. — Наверное, эти слова можно было произнести чуть менее неохотно.

— Но не от меня. — Согласилась Рыжая. — Во всяком случае, между нами что-то… особое, правда?

— Правда. — Эхом отозвался. Меня чертовски радует, что она считает наши отношения чем-то особым. Вот только как рассказать ей свою историю, чтобы… Чтобы что?

— Наверное, мне так будет даже легче, чем таскать свою тайну в кармане. Но должен предупредить. Рассказ мой будет отдавать той еще шизофренией.

— Твой очкастый приятель не очень-то походил на шизофреника. Так что давай, вытаскивай уже свой скелет.

Рассказ Майя выслушала молча. Об оставшейся неизвестно где Москве, так не похожей на жаркий Антапур. О недописанном романе, в котором ей и всему Бризу отводилась центральная роль. О том, как я сочинял жестокий южный город и лихой пиратский катер.

Я окончательно охрип, когда комнатка, наконец, погрузилась в звонкую тишину. Рыжая сидит на узкой дощатой кровати. Зеленый растерянный взгляд устремлен прямо в стенку.

— Мне не очень-то нравится быть чьей-то фантазией. — Неожиданно сказала она, когда ее молчание начало казаться невыносимым.

— Даже если фантазия получилась настолько прекрасной? — Зачем-то ляпнул я первое, что пришло в голову.

— Тем более. — Огрызнулась Майя. — Еще не хватало быть собой лишь оттого, что какому-то поехавшему писаке пришло в голову сочинить всю мою жизнь… Эй! Погоди-ка! Ты, черт тебя дери, знаешь обо мне… все⁈

— Вряд ли все. Я же, в конце концов, набрасывал лишь общие вехи, а не расписывал твою жизнь по минутам.

— Тогда расскажи, что знаешь. Или думаешь, что знаешь. — Велела Майя. В зеленых глазах плещется что-то испуганное и подавленное. Чертовски неприятно осознавать себя источником таких эмоций…

— Ты пошла на подпольную арену, чтобы выкупить семью из плена мафии. Потому что иначе их бы продали работорговцам. Тебя там должны были убить в первом же бою… Но ты решила, что брат и родители стоят такой жертвы. И вдруг оказалась сильнее. Научилась убивать. Научилась… получать удовольствие от этого процесса. А затем один из устроителей решил профинансировать твое превращение в киборга. Ты…

— Заткнись. Заткнись. — Прохрипела Майя. Девушку колотит крупной дрожью. — Ты чертов больной ублюдок. Все это… из-за тебя⁈ Ты…

— Майя! Да я просто придумывал чертову книжку! Меньше всего я бы стал сочинять такое, знай, что за этим вдруг окажется реальная судьба!

Девушка мой отчаянный возглас проигнорировала. А я почувствовал, что дрожь начинает колотить и меня. Потому что это я создал Антапур таким. Жестоким и безразличным к чужой боли. Местом, где людьми торгуют, будто скотом. И разве меняет хоть что-то тот факт, что Октопус создан не мной? Как будто здесь без него мало зла. Пусть потом этот очкастый отморозок в своей писанине и «подрихтовал» Антапур в самую препоганейшую сторону. Выходит, именно из-за меня творится весь этот ужас. С каждым, кто погиб на грязных улицах. С каждым, кто потерял остатки разума, обожравшись вененумом. С каждым, кого продали чертовой Корпорации, которую я теперь так бестолково хочу уничтожить. Как будто это, даже если у меня вдруг получится, изменит зло, которое я уже принес этому миру…

— Чем я лучше чипированной чушки? — Прошептала Майя. — Вся моя свобода воли, все мои решения, мои надежды — все это сочинил какой-то зажравшийся писака для идиотского комикса? Все, что я делала всю жизнь — плод чьей-то тупой фантазии? Просто кукла для чужих прихотей?

— Не говори глупостей! — Рявкнул я, встряхнув девушку за плечи. В зеленых глазах зажглись очень опасные огоньки. В памяти звякнул встревоженный колокольчик. Рыжая — не из тех, кто будет долго искать причину, чтобы кого-нибудь пристрелить. И я, кажется, нахожусь в опасной близости от того, чтобы стать еще одним подтверждением этого правила.

— В самом деле? А не ты ли сочинил себе куклу для утех? Под свои чертовы эротические фантазии?

— Если бы ты была бездумной куклой, черта с два ты бы мне выносила нервы, раз за разом заявляя, что ты ничего не решила. Или, думаешь, я ловил кайф, когда ты мне выговаривала на Таобане, что я скучный?

Злые зеленые огни в прекрасных глазах сменились чем-то задумчивым и растерянным.

— Послушай… — Осторожно пробормотала Майя. — А ведь это метод! Получается, если я могу сделать что-то такое, что тебе не понравится… Значит, моя жизнь все-таки принадлежит мне? И никакой клепала комиксов не решает, о чем мне думать и как мне жить?