Мои останкинские сны и субъективные мысли

— Ладно, Инка. Только ради тебя. На прошлой неделе трагедия случилась в маленьком городке Бор Нижегородской области. Парень-подросток А.Г. дома с друзьями справлял своё 18-летие. К ним пришла другая группа подвыпивших — ребята и девушки. Пока до конца не выяснил, но, говорят, требовать деньги — около 500 рублей вымогали. Началась драка. Ну, именинник схватил отцовское ружьё и стал стрелять. Нескольких ранил — в том числе, две девушки в возрасте от 13 до 14 лет, а одна девочка К.Т., ей 13 лет, скончалась от ранения в грудь.

— Ужас! — произнесла Инна, а потом проговорилась. — Но Никоновой понравится…

— О да! Этой только такое и подавай. Я звонил следователю — он против. Ещё переговорю с родственниками подростков с обеих сторон. Если захотят — приедут, но донимать их не буду.

Кто виноват? Знакомый следователь связал со своим другом из нижегородского ФСБ — вдруг, говорит, поможет. А тот рассказал, что Бор — город с отрицательной репутацией: «рассадник наркомании», много малолетних преступников, драки, хулиганство, а алкоголь — это забава. «А взрослые?» «Взрослые? — отвечает силовик, — Работа есть в городе, но зарплаты мизерные, основное развлечение — водка. Другие взрослые, в милицейских погонах начальников, «крышуют» местных бандитов. Рэкетиры и барыги — вот, кто в Боре успешные люди, которым молодёжь и подражает».

Забытый, брошенный провинциальный городок — сколько таких в России — жители которого вдруг понадобились Первому каналу и кремлёвским хозяевам для очередного спектакля. Так проблема алкоголизма и связанная с ним детская преступность не излечиваются. Вот если бы такие истории потрясали бы всё общество, которое принялось бы не только обсуждать, а начинать титанический труд гражданского контроля и участия. А так — работаем по принципу «Поговорили и забыли». И живём так же.

Часов в шесть вечера произошёл небольшой скандал. Всё, как положено на Первом: эмоции, отрицательные герои (мы), положительные герои (они — руководство), завязка (непрофессионализм сотрудников), кульминация (их, начальников, плохое настроение), развязка (угрозы).

Звонит Аида Инне. Требует собрать всех нас и переключить мобильный на громкую связь — видимо, ей такая форма общения понравилась.

— Почему?! — закричал телефон. — Почему вы не выполняете распоряжения Корчагиной? Вы не предоставили ей истории героев сегодня днём. Мне Никонова недовольная звонила.

Инна и Лёша пытаются ей объяснить, но та не слушает — голос продолжает увлечённо вещать.

Вообще-то, нашей блондинки днём не оказалось на работе — я случайно увидел её, скрытно пробирающуюся к своему кабинету лишь в четыре часа вечера. Ну, понятно, всю ночь сидела в Останкино и жаловалась на судьбу самой себе. Наверняка, про себя — чтобы стены не услышали.

Была раздосадована тем, что я её заметил — проткнула злыми глазками, вчера вечером уступчиво демонстрировавшими наивность и испуг. Эх, женщины… И вот — пожаловалась руководству. Может, стразы реально отвалились. Может, её команде не удаётся подобрать экспертов на программу. Это же так сложно — перелистать записные книжки, обзвонить и пригласить их. Каторга для опытных профессионалов Первого канала.

— Вы не оправдали доверия руководства! — заводилась Аида. — Мы на вас надеялись! А вы ведёте себя непрофессионально! Не-про-фессссио-наль-но!

Телефон закашлял и вдруг взвизгнул.

— Уволю! Всех!

Это заявление нам не понравилось.

— Извините, девочки и мальчики, этот вздор не собираюсь слушать, — впервые выругался я при женщинах-коллегах.

Даже самый интеллигентный среди нас — Лёша Федоренко — разозлился и стал перекрикивать Аиду. Телефон сразу испуганно затих. Помолчал какое-то время, а потом малодушно прервал связь.

Одиннадцать вечера. Видимо, Аида, наконец, пришла в себя. Снова звонит. Снова громкая связь. Речь была короткой.

— Корчагина снова вами недовольна! Никонова тоже недовольна! Вы не оправдали доверия руководства! Завтра быть здесь в 8 утра. Нет, нет, в 7 утра!

Быстро-быстро выпалила и отключилась.

И тут я догадался — интуитивно — что все три дамы сидят сейчас в одной комнате и сходят с ума.

Им что — делать больше нечего?

Сцена следующая.

День накануне записи. Четыре часа дня.

— Звонила Никонова, — кричит мне из соседней комнаты Инна. — Нужны дети-алкоголики-скрипачи…

Минут через пять едва-едва пришёл в себя.

— Ты что здесь смеёшься? — спрашивает появившаяся в дверях Инна. — Мне Корчагина когда сказала, я тоже не поверила. Им действительно нужны такие герои — дети-алкоголики, играющие на скрипке. Так и сказали — дети-алкоголики-скрипачи.

Мне стало не по себе, прямо дурно: как если бы узнал, что, на самом деле, я гомосексуалист.

— Зачем? — прохрипел я.

Лёша, рабочий стол которого находился прямо напротив моего, внимательно посмотрел мне в глаза. А потом с серьёзным видом произнёс фразу-мысль, которой можно прокомментировать любой первоканальный креатив.