Мои останкинские сны и субъективные мысли

Такое уже было. В истории страны самый яркий пример — в середине XIX века. «Россия! Что это за чудное явление на позорище мира!.. Сравним теперь силы Европы с силами России… и спросим, что есть невозможного для Русского Государя. Одно слово — целая империя не существует; одно слово — стёрта с лица земли другая; слово — и вместо них возникает третья от Восточного океана до моря Адриатического». Знакомо. А о Европе? «…они отжили свой век… они не произведут уже ничего выше представленного ими в чем бы то ни было: в религии, в законе, в науке, в искусстве… Златой телец — деньги, которому поклоняется вся Европа без исключения, неужели есть высший градус нового европейского просвещения?..» Всё это — Михаил Погодин, главный редактор журнала «Москвитянин», один из центральных идеологов и рупоров властей, такой Владислав Сурков и Михаил Леонтьев того времени в одном лице. А потом была Крымская война, поражение, причиной которой стала отсталость политическая и экономическая, ужасающая коррупция, говоря нынешним языком, неэффективная властная вертикаль, неработающее гражданское общество. И тот самый Погодин, Сурково-Леонтьев у сапога Николая I, начинает причитать: «Народы возненавидели Россию…»; «Но ведь мы ваши братья, белокожие, русоволосые, христиане»; «Напрасно мы начали останавливать у себя образование, стеснять мысль, преследовать ум, унижать дух, убивать слово, уничтожать гласность, гасить свет, распространять тьму, покровительствовать невежеству». И нытьё из-за недавно ещё воспеваемой им самим внутренней политической стабильности в России «Невежды славят её тишину, но эта тишина — кладбища, гниющего и смердящего, физически и нравственно… Рабы славят её порядок. Нет! Такой порядок поведёт её не к счастью, не к славе, а в пропасть!»

Вот так. Всё уже было. Пройдено.

Конечно, выступления зимы 2005 года с холодным душем поражения в Крыму не сравнишь, однако даже эти жидкие протесты против отмены льгот сильно напугали власть. И озабоченное лицо моего кремлёвского «друга» во время нашей очередной встречи было дополнительным свидетельством этого.

К. приехал уже на другой дорогой иномарке — за какой-то год это была третья (это из тех, которые я видел). А зарплата-то — официальная — меньше, чем у меня. Я пошутил о его авто: «Вам теперь тоже льготы на проезд не нужны?» Обиделся. Нахмурился. Ещё я со злорадством заметил, что, отходя от машины, К. внимательно и с опаской огляделся по сторонам — на дефилирующий по Тверской расслабленный московский люд.

Сели. Ещё ничего не заказали, а он:

— Ты видишь что происходит?

Я молчу. Смотрю ему в глаза.

— А что я мог поделать?! — отвечает К. сам себе.

Не понял — у них комплекс полноценности или рефлексия? Интересно, там все такие? Вот мой знакомый депутат из «ЕдРа» тоже с такими перепадами в настроении. Мужики, определитесь! Ведь, не уверены в себе. Потому что власть вам сама в руки упала. Без борьбы. Значит, боитесь её так же легко потерять. Иногда очень сильно боитесь.

— В принципе, об этом уже полгода говорят — протесты неизбежны. В принципе, я Вам тоже об этом говорил.

А зачем скрывать злорадство?

— Это они, враги. Суки против нас. Спонсируют на гранты эти протесты…

— Да ну, — рассмеялся я — даже не скрывал своего хорошего настроения. — Сами в это верите? Просто — тупая монетизация. Ничего не продумали. И те, кто её задумал, и те, кто её проводил — все они поступили тупо.

— Да, это наши недоработали…

К. назвал несколько фамилий, я, к сожалению, их не запомнил — они не были на слуху. А сейчас спросить, уточнить у него не могу.

Но, однозначно, тогда К. было страшно. Как быстро самоуверенность у них сменяется страхом за свои душонки! Мне было противно.

Почти всё, что К. на той встрече говорил, показывало его крайний страх и неуверенность.

— Всё это твои любимые русские, Эльхан! — вдруг заявил мне К. — Бердяева мне пересказывал. Ильина. Русская идея, блять. Х.й их поймёшь…

От этого заявления я опешил:

— А Вы что, не русский?

— Я не русский, я — питерский, — сказал мой собеседник и истерично, нервно засмеялся, видимо, вмиг почувствовав себя ужасно остроумным.

«Неужели, это смешно?» Смотрел на него и не мог даже улыбнуться для приличия. Да, тяжело себя ассоциировать с теми, кого ты считаешь за быдло.

— Бараны, — вдруг сказал К., успокоившись и минуту подумав. — Он же должен был всё предвидеть. Дурак все-таки он…

— Кто?

— Он! — К. зашевелил бровями.

Мне стало крайне интересно — перешёл на шёпот:

— Кто? Путин? — спросил я и для формата, демонстративно отложив подальше телефон, огляделся по сторонам.

Собеседник резко кивнул.

Опа! Это что-то новое. Бунт на корабле? Переворот? Проблема 2008?

— А ему говорили про возможные протесты?

— А он что — сам не понимал?! — собеседник предсказуемо быстро предал своего хозяина.

К. задумчиво, лениво ковырял во рту зубочисткой. Некоторое время молча наблюдал за ним. Не знаю, почему я это спросил. Может, чтобы себя позабавить…

— А к выборам вы готовы?

К. вдруг резко собрался: спина прямая, голос твёрдый. Прочеканил, заученно:

— К выборам мы всегда готовы!