Мои останкинские сны и субъективные мысли

К. назвал ещё фамилии. Рассказал много интересных подробностей об их карманных, прикормленных ими журналистах. Большая часть услышанного мне была не очень интересна, потому что касалась крайне ненормальной интимной жизни и других необъяснимых слабостей этих людей. Я снова подумал: «Так они даже к «своим» относятся». Для меня такое отношение было вне логики.

— А ваши хвалённые теленачальники, Эльхан… Может, в Останкино они строят из себя крутых ребят. Возможно. Но в Кремле они становятся шёлковые — с каждой дверью раскланиваются, даже обслуживающему персоналу предупредительно улыбаются.

Но про это я и сам знал. Это было логично.

Не знаю, почему я захотел рассказать про этого человека. И почему не называю его настоящего имени.

Обычно К. инициировал наши встречи. Одна из них произошла осенью 2004 года. Я очень хорошо помню. Сам с нетерпением её ждал — ведь К. имел отношение к одному из главных сюрпризов второго путинского срока — пакету законов об отмене льгот для десятков миллионов граждан. Я спрашивал у К., как это отношение называется официально, но он не захотел рассказывать. Или не смог сформулировать. Предполагаю, как один из юристов, разрабатывавших и курировавших этот сюрприз в Кремле.

А эта так называемая реформа мне была очень интересна.

Для приличия её наименовали лукавым эвфемизмом «монетизацией льгот», а не «отменой льгот» и хитро спрятали между строк законов о реформе разграничения полномочий разных уровней власти[35], и предполагала она стопроцентную отмену льгот для почти всех граждан, у которых эти льготы были. Когда летом 2004 года подконтрольный Кремлю парламент тихо, воспользовавшись летним равнодушием населения, принимал этот пакет законов, в Думе возмущались лишь коммунисты, основной электорат которых, пенсионеры, были бы обязательно ущемлены в правах. Единороссы и центральные СМИ закон активно пиарили — мол, людям вместо льгот выплатят «денежный эквивалент» и бывшие льготники сами решат, на что их тратить. Звучало красиво. На ТВ показали несколько хвалебных материалов в пользу «реформы». Особенно запомнились притянутые «репортажи» всех официальных телеканалов из сёл — дескать, деревенские многими льготами не пользуются, особенно льготным проездном на транспорте. Из этого корреспонденты делали вывод — отмена льгот очень хороший и нужный шаг, людям нужны реальные деньги, а воду мутят популисты. Слава случаю, я в производстве этих «репортажей» не участвовал.

Активно — на улице — протестовали чернобыльцы — 29 июля. Самую яркую акцию — она меня потрясла, очень повлияла на мои взгляды — за три дня до принятия Госдумой закона № 122 провели ребята из НБП[36], но население эту самоотверженную инициативу не подхватило. Как обычно, россияне отреагировали на путинский законодательный сюрприз, только тогда, когда он вступил в силу — в январе 2005 года. После новогодних праздников страну начало серьёзно трясти. Особенно яркие протесты — в Санкт-Петербурге. Дошло до антиправительственных лозунгов и мата. Дошло. Вот тут-то говорящие головы власти стали признавать, что закон был «сырой и недоработанный». Пипл не схавал…

Вернее, пипл это всё равно сделал, но не сразу.

Однако, в октябре 2004 года лично для меня индикатором отношения чиновников к пиплу было лицо К. — самодовольное и тяжёлое. С крепкими упругими щёками. С мускулистым носом, натренированно чующим любой запах коррупционной сделки. С глазами, уверенно рассматривающими светлое настоящее под ногами.

Мы с ним встречались в «Пирамиде» у метро Тверская. У меня всё кипело и жгло внутри по поводу этой монетизации. Но К. об этой теме как-то рассеянно говорил, как о чём-то несущественном и заурядном. Я ещё тогда поразился — они, видимо, думают, что всё пройдёт гладко. Поразился их самоуверенности. И даже засомневался в своих выводах.

Всё же вынудил К. перейти к этой теме, и между нами произошёл следующий диалог:

— Чья эта идея?

— Самого.

— ???

— Путина. Он об этом давно мечтал. Эти ё…тые льготы на деньги поменять.

— Плохо подготовлена и реализована эта его мечта.

— Всё будет в порядке!

— Путин представляет, что такое это ваша, то есть его, денежная компенсация? Представляет, что такое 500 рублей? И даже 3500 рублей? Которые получат даже не все льготники, но которые сожрут тарифы? Тысяча рублей — средняя компенсация? Понимает Путин, что это такое?

Собеседник задумался. Думаю, даже он поразился сумме. Но не ответил, и я продолжил:

— А если люди выйдут на улицу?

— Бл…, Эльхан. Вот ты всё ещё веришь в эту свою революцию? Всё нормально будет! Это же Путин! Путин!

— Да причем тут революция? — почти вскрикнул я, а про себя зло подумал: «Им как только говоришь о социальном протесте, сразу в тебе видят Гарибальди».

— Вы! Вы же реально закон недоработали. Вы сами толкаете людей на улицу.

— Кто выйдет? Вот эти выйдут? — К. кивнул через большое окно на дефилирующий по Тверской расслабленный московский люд.

Это была ошибка. Бунтуют не такие. По-настоящему бунтуют не такие. Опасно видеть страну через окна «Пирамиды».