Мои останкинские сны и субъективные мысли

Да, это наивно, но мы верили, что на Первом канале можно делать такой социальный, нужный людям проект. Не потому, что лично я такой честный – просто это интереснее, чем трэш и ржач: понимаешь, что не зря тратишь свою жизнь, да и много любопытного можно узнать.

- Лишь бы они не пытались превратить проект в очередное «Пусть говорят»? – в который раз делился я с коллегой сомнениями.

- Никонова мне обещала, что будет серьёзная программа. Подтянем сюда ребят нормальных – начальство согласно. Да и мы с тобой научимся ток-шоу делать.

Наступила осень, а проект всё не запускали…

Прошёл сентябрь…

Мировой кризис развязал руки российскому начальнику. На Первом началась первая волна массовых увольнений.

В начале октября в редакции случилась большая пьянка. Не помню конкретного повода, но глобальный повод напиться был. Страх не давал расслабиться некоторым коллегам даже под воздействием алкоголя.

- Нет, с нами ничего не случится! - с самого начала стала успокаивать Аида толи окружающих, толи себя, задав соответствующее настроение всему этому мероприятию. – Нет и ещё раз нет! Нас не могут закрыть. Ну, не могут нас сократить.

Выглядела она очень нервной – больше, чем обычно. Её слова окружающих не убеждали.

- Почему же?! – отозвался Влад Каменовский, единственный мальчик из её команды. – Даже бригады ПГ сократили. По максимуму почистили.

Раньше редакторский планктон Первого канала относился к проекту правовой программы, как к гадкому утёнку: пару раз в общей курилке про «Участок» я слышал мысль, что «там мутят какие-то нтвшники странные». Вот работать в программах «Пусть говорят», «Малахов+», «Розыгрыш», «Прожекторперисхилтон», «Модный приговор» и в остальном подобном теле-мусоре было престижно. В той же курилке их сотрудники могли часами с пафосом рассказывать о приглашённых на ту или иную программу «звёздах», высокомерно меряться друг перед другом именами из шоу-бизнеса и «Единой России». А ещё среди них было принято слегка поругать начальство и, красиво прикрыв веки рукой и растягивая слова, выразить недовольство зарплатой и ограничениями в медицинской страховке – это они называли «иметь собственное мнение». Почему-то, каждая вторая курила сигареты с ментолом.

Всё изменилось осенью – руководство телеканала стало сокращать сотрудников выпускающих бригад своих любимых программ, и в нашу редакцию зачастило множество народа. Вместе с Аидой они – группами и тет-а-тет – шептались в комнате для «летучек». Но иногда оттуда доносились громкие крики и рыдающие звуки, и тогда можно было разобрать: «Помоги!», «Умоляю!», «Я тебя всегда любила!», но чаще всего – полное страдания «Прости!»

Несколько дней мысль о существовании высшей справедливости Аиду ласкала – это было видно по её весёлым глазкам. Но потом она стала нервничать.

- Нет! Нет! Нет! Мы нужны каналу – проект «Участок» будет! Да вы что?! – выкрикивала она на той пьянке, и неожиданно подняла руку на самое святое первоканальное: - Даже «Пусть говорят» могут закрыть, а «Участок» будет в эфире. Это же Нургалиев…

Тут она поставила бокал на стол и затрясла пальцем.

- …и Эрнст…

И снова затрясла пальцем.

- …между собой договорились. Это же Нургалиев, а не кто-нибудь!..

Такие лакейские потуги было смешно наблюдать. Вот эти люди, согласившиеся перегрызться за крохи с барского стола – раздавливая друг друга – не понимающие, что за свои права надо бороться, выступая общим фронтом, собрались делать правовое ток-шоу! Копаться в чужих историях, сопереживать чужим проблемам, советовать другим людям, понимать их?

Пьянка была испорчена – народ пил много, но не пьянел. Я уже собирался покинуть это собрание, но тут началась кульминация. Коллеги обратились к истории: воспоминания – самый эффективный бальзам в трудные периоды жизни.

- А помните – как мы делали «Пусть говорят»? – спровоцировала Ольга Ялунина.

И тут началось – два часа рассказов о славном прошлом: о том, как они «придумывали темы и истории», как находили и обзванивали героев, как заманивали их в Останкино – потому что на «Пусть говорят» у нормальных людей отрицательная реакция – якобы, для участия в несуществующих программах Первого канала, иногда – под видом интервью для других телеканалов. Как вели гостей из гримёрок, пряча от них сценарий программы, как потом заталкивали их в студию – в лапы Андрею Малахову, как некоторые гости пытались вырваться оттуда и спастись бегством, а их волочили обратно – кого умоляя, кому угрожая. Как прятали «подсадных уток» среди массовки в студии, придумывали слова их «ролей». И т.д.

Всю эту грязь коллеги описывали восторженно, захлёбываясь от радости, от гордости, перебивая, перекрикивая друг друга – они получали удовольствие от той своей работы. А я-то прежде думал – люди, делающие подобный первоканальный эфир, ненавидят свою работу. Потому что стыдятся её…

И, конечно же, вспоминали приглашённых «звёзд» - о них коллеги рассказывали трясущимися от волнения голосами.