Мои останкинские сны и субъективные мысли

- Когда ему было выгодно – против решений Кремля он не сильно выпендривался, - махнул рукой Илья. – Что же он во время «развала» с руководством страны согласился? Принял их правила игры – наобещали, зацеловали, купили. А теперь он – не согласен!

Коллега имел в виду действия Парфёнова во время т.н. «развала НТВ» [11] .

- Надо было бороться, а не возмущаться! - закончил Зимин в переводе на русский.

- А вы это ему в лицо говорили, мужики? – поддел я их.

Переглянулись. Сникли.

- А что ему говорить?! Всё! Забыли про это. Давайте пить. Разливай, Вадим.

- Это одни разговоры. Вы понимаете…

- Мы всё понимаем! Свободы слова нет. Да! Но мы-то что можем поделать, Эльхан?

- Мы можем выпить, - пригласил Илья. - Давайте пить.

Всё лето и осень бывшая команда Парфёнова находилась в подвешенном состоянии на НТВ. Почти через месяц после его увольнения – 5 июля – Николая Сенкевича поменяли на нового гендиректора Владимира Кулистикова, чтобы он сделал «совершенно новый канал, который востребован». Кул активно взялся за работу и многого добился: НТВ стало востребовано, но совершенно у другой аудитории – малограмотной, у жителей промзон и депрессивных спальных районов больших городов, главных «поставщиков» бытовых преступлений в криминальные сводки и ещё у особого подвида россиян – водителей автомобиля «Волга». В эфире телеканала появилось самое грязное, что можно найти в человеческой жизни – трэш, мусор. То, из-за чего телеканал в народе прозвали «Франкенштейн-ТВ».

Перед моим подъездом раньше часто собирались ребята из «неблагополучных семей». Увидев меня, каждый раз говорили, что НТВ их любимый телеканал.

- У вас такие интересные программы – «Максимум», «Сук@любовь!», «Русские сенсации», а по выходным «Чистосердечное признание», - перечисляли они, передавая друг другу бутылку водку и «закусывая» её дешёвым пивом.

Вот они и смотрят все эти криминальные сериалы на НТВ. Вот эта аудитория и спасла большую часть бывших «парфёнышей», которые сменили девиз «Новости – наша профессия» на «Скандалы, интриги, расследования».

Даже беспринципный Кулистиков не сразу поверил в готовность этих ребят работать для аудитории шариковых также активно – вопросов нет, и профессионально – как раньше они работали для аудитории Преображенских и Борменталей. А как же? Разрешение на предательство тоже надо заслужить.

- Кул сегодня меня снова не принял, - сказал расстроенный Николай Картозия. – Вот урод!

Картоз, как мы его называли, раньше был шеф-редактором программы «Намедни», где он – по его словам – «строил всех, как Иосиф Виссарионович», а теперь стал своеобразным дуайеном оставшейся бесхозно-бесхозяйной «команды Парфёнова». Раньше по его виду можно было сказать, что он человек успешный, жизнерадостный, уверенный в будущем человек – свысока разглядывал останкинский планктон, иногда демонстративно не здоровался с Герасимовым и Митковой. А теперь ходил по нтвшным этажам Стакана потерянный, сломавшийся, вдруг стал помятый какой-то, ссутулившийся. Вот это и есть драма. Потому что Коля Картозия – парень даровитый. Хотя и с заметным комплексом неполноценности «правильного мальчика из хорошей, интеллигентной семьи».

Многие коллеги на НТВ боялись теперь даже находиться рядом с Картозом. Особенно сотрудники программы «Сегодня». Мы с ним часто беседовали тем летом и осенью в курилке, и я не раз видел, как митковские, здороваясь со мной, игнорировали Колю.

- Мы вот придумали новую программу итоговую – про скандалы, про шоу-бизнес, трэш всякий. А он меня динамит, - шмыгал носом бывший Иосиф Виссарионович программы «Намедни», прижимая подмышкой небольшую папку, в которой лежал концепт программы «Максимум» и другой подобный желтый, бульварный мусор.

- Слушай, Николо, зачем тебе это нужно?

- Я просто хочу работать. Для телевидения. Вот раньше я чувствовал, что кому-то нужен на телеканале. Что наши способности нужны НТВ. А сейчас… сейчас я этого не чувствую. Понимаешь, мне раньше деньги предлагали сумасшедшие в одной компании – лишь бы я туда ушёл работать.

- Телекомпании?

- Да нет. Финансовой. А теперь я нигде не востребован. Вот – Кул динамит, ноги о нас вытирает. А ведь такой проект! Неужели наши мозги никому здесь не нужны?

- И что? Ты станешь делать вот такой трэш и грязь, которую хочет Кул?

- А что? Сейчас времена такие. Люди этого хотят. Кровь, секс и деньги – вот что им нужно. И я должен делать такой продукт.

- Николо – ты умный парень, талантливый. А значит – свободный человек. Ты же можешь жить для самого себя. Если надо – даже уехать куда-нибудь далеко от всех. Создать семью себе. А останешься сейчас здесь – загубишь свой талант на пустые вещи. Оставайся самим собой. Сейчас ведь не 37-й год. Никто никого не заставляет. Тебя же никто не заставляет?

- Ты что, Эльхан? А мне это нравится!

- А нельзя делать нормальное телевидение – честное, ответственное? Доброе что ли?