Мои останкинские сны и субъективные мысли

Потому что удар держать не могут. Не могут сменить важную маску на лице, а с такой харей показываться перед налогоплательщиками во время трагедий стали лишь в последнее время. На их лицах озабоченное выражение появляется лишь перед ещё более высоким начальством, от которого они реально зависят.

Помню, в ноябре 2003 года нынешний генеральный прокурор страны, а тогда ещё министр юстиции, Юрий Чайка пришёл на пресс-конференцию в Центральный дом журналистов на Никитском бульваре. Сейчас такое трудно себе представить, «сейчас в ЦДЖ одни оппозиция и маргиналы» дают пресухи, а тогда власти ещё почти не закончили играть в демократию. Юрий Чайка только вернулся с 79-й сессии Комитета ООН по правам человека, где российскую делегацию во главе с министром… как бы это мягче сказать? Вот, образно – поставили в угол. В Женеве говорили о преследовании учёных и журналистов (например, Пасько, Сутягина [2] ), о несоответствии выборов в Чечне международным обязательствам России, упорно продолжая считать антитеррористическую операцию гражданской войной и не замечая привезённого туда ново-«избранного» «президента» Чечни Ахмада Кадырова. Еще ругали руководство страны, нагло смотря Юрию Чайке в глаза, за отказы во въезде в Россию экспертов Комитета ООН по правам человека, и даже за гендерное неравноправие в стране. Вот министр юстиции и пришёл в ЦДЖ «лично объяснить некоторым СМИ» не писать «тенденциозные и несоответствующие действительности публикации» о той поездке. «Наивно было бы полагать, что за 10 лет можно преодолеть те завалы и барьеры, которые достались нам от тоталитарного режима», - вот так он признал, что нарушения прав человека в стране ещё есть, но «работа по их искоренению» идёт бурная. Мои невоспитанные коллеги, в виде реплик, уточняли – искоренять будут нарушения прав или сами права, и тем, кстати, уже начали портить настроение министру.

Чайка попытался разбудить в нас гордость за страну, заявив, что «в мире хотят перенять наш опыт в области реформирования пенитенциарной системы». Ну, это про наши тюрьмы и колонии. Я понял, что есть повод задать вопрос про конкретный результат такого реформирования. За неделю до этой возможности в СИЗО «Матросская Тишина» «при проведении плановых режимных работ» обыскали (!) адвоката (!) Ольгу Артюхову после её встречи со своим подзащитным – а это сам Михаил Ходорковский. И отобрали у неё лист бумаги. Минюст, сотрудники которого всё это и делали, заявил, что эту бумагу передал ей её клиент – а это запрещено законом – и стал давить на адвокатскую палату Москвы, чтобы она лишила Ольгу Артюхову статуса адвоката. Но получился скандал под названием «Записка Ходорковского» - лист бумаги был исписан, как потом выяснилось, почерком Артюховой разными её соображениями по защите бывшего главы «ЮКОСа». К тому же папку, в которой находился злополучный лист, во время встречи с Ходорковским она даже не открывала.

Вот такие были сомнения, а Юрий Чайка как будто ждал вопроса по этой истории.

- Эту записку Ольге Артюховой передал Михаил Ходорковский. В ней (в записке – Э.М.) были данные, которые могли повлиять на ход следствия. Помешать ходу следствия. Путём воздействия на участников уголовного процесса, находящихся на свободе. Записка была сразу передана следователям Генпрокуратуры. И следователи выразили нам благодарность за неё.

Министр юстиции улыбнулся результативному творчеству двух ведомств и, видимо, ждал такой же реакции и от нас. Но кто-то из коллег опять пристал.

- А где уверенность, что записку передал Ходорковский?

- Да поймите вы! Это записка Ходорковского! Процесс (передачи записки – Э.М.) заснят на плёнку. Все камеры обеспечены видеонаблюдением, в том числе и в данном случае была отфиксирована передача соответствующих записок…

Вдруг министр понял, что проболтался про камеры наблюдения в комнатах для свиданий в СИЗО «Матросская Тишина» и поправился:

- Звук-то мы, конечно, не фиксируем…

Про звук – это хорошо, если так. Но я продолжал сомневаться и наступал:

- А Вы сами видели эту записку?

- Нет.

Министр не видел, но так точно знал о её содержании. И не только знал, а еще и рассказывал. Не читал, но утверждал.

- То есть и не читали ее?

Тут Чайка от непочтительности почти заревел, как раненный буйвол:

- Слушайте! Я – министр! Министр юстиции Российской Федерации! Я не обязан читать разную писанину! Что Вы цепляетесь?

История с этой «писаниной» осталась запутанной. То есть получалось, что Ходорковский, сидя в СИЗО, научился писать не просто женским почерком, но и рукой своего адвоката, а ещё и освоил искусные трюки невидимые глазом, но видимые камерами наблюдения, однако заснятую ими видеопленку тоже никто не видел и не увидит. А ведь пресс-конференции нужны для того, чтобы снять вопросы, а не ещё больше запутаться.