Мои останкинские сны и субъективные мысли

Вообще, Сергей Доренко выглядел в те дни очень напряжённым, нервным, издёрганным. В том числе и на той пресухе. Видимо, он, хотя и сидел за одним столом с Иваном Стариковым, был зол на последнего. «Ну, почему же мне не везёт?!» — отчаивался он. Ведь Сергей Леонидович тоже любит потеть на кухне в одной майке жаркими летними вечерами и ждать пока супруга приготовит скудный ужин (обычно, это чечевичный суп, гречка с картофельными котлетами и бледный компот из сухофруктов). И Сергей Леонидович тоже любит в такие моменты что-нибудь почитать. Не энциклопедии, больше из коммунистических классиков — но это ведь тоже современно и эпатажно. Особенно понравившиеся ему места он читает вслух своим красивым голосом мучающейся с не слипающимся картофельным фаршем жене. Но его такая удачная мысль как «МБХ — в депутаты!» не посещала. Мысли его посещают всё больше какие-то прямолинейные, как римская дорога. Ну, например, написать зелёнкой слово «Свинья» на двери у соседей сверху, трудовых мигрантов из Средней Азии. Или позвонить Валерии Новодворской и, изменив голос, сообщить ей, что Николай Сванидзе — агент КГБ с 72-го года. Самое гениальное, что пришло ему в голову за всё лето 2005-го — это надеть ярко-красные хлопчатобумажные носки под открытыми сандалиями и пойти в таком виде на работу в «Эхо Москвы», где он ежедневно тянул пролетарскую лямку члена КПРФ; он почти уже решился на этот поступок, но из-за идеи с Ходорковским его — поступок! — пришлось отложить…

— Не надо ему отвечать. Провокатор! — ещё раз подытожила мысль большинства Ирина Хакамада и вернула мои мысли на пресс-конференцию.

Последнее слово она протянула очень эффектно — как-то раздосадовано и… очаровательно. Ну, типа: «Противный!» От чего — прямо там же, на пресс-конференции — она ещё больше стала мне нравиться как женщина-политик.

Нет, я на неё не обиделся. Здесь что-то другое. Помните: «Я с Вами не согласен, но отдам жизнь, чтобы вы могли высказать своё мнение» — вот это утверждение Вольтера (Франсуа-Мари Аруэ) стало для меня определяющим понятие демократия и либерализм уже в период моего вступления в пубертатный возраст. Демократы и либералы без демократии и либеральности. Всё же плохой она политик…

Пресуха закончилась. Ещё когда я выезжал из Останкино, вечерний выпуск попросил меня отдельно записать короткое интервью с Ириной Хакамадой к репортажу о годовщине октябрьских событий 93-го года. Ну, вроде «Что Вы делали и где были в октябре 93-го?», «Какие итоги?» и т. д.

— Конечно, конечно, — обрадовалась широкой улыбкой моему предложению лидер партии «Наш выбор».

Упс! Не ожидал такой быстрой перемены… Я был ошеломлён… Меня же только что назвали провокатором. Нет, конечно, не надо угрожать мне принудительным хирургическим вмешательством, как сделал Путин французскому журналисту — мне это не нужно. Нет, нет! Но раз Вы, Ирина Муцуовна, меня считаете провокатором, ну расцарапайте мне лицо. Вцепитесь мне в волосы на голове. Сломайте наш микрофон. Выскажите всё на камеру — что думаете об НТВ и его сотрудниках. Или, вообще, не общайтесь. А она: «Конечно, конечно! Что Вы хотели узнать? Где я была в те замечательные дни октября 93-го, когда мы спасали демократию в России? Ну, так, слушайте…»

Расцвела. Забыла про Ходорковского. Про «провокацию». А как же! Эфир. Камера. «Картинка». Телевидение!

Происходящее на политическом поле в России — это как некий спектакль, выстроенный по простейшим драматургическим законам. В этом театре роли раздают тем, кто не собирается играть по-настоящему. И даже не способен на это. Одни играют роль оппозиции, другие играют роль недовольной ими власти. И обе стороны довольны друг другом, дополняют друг друга. Но особенно, каждая сторона довольна собой. Собаки делают вид, что лают, а караван делает вид, что идёт.

А что? Они считают себя успешными людьми. Пристроились в эту властную вертикаль «лидеры нации и оппозиции». Жить — не тужить позволяют, книги их печатают, газеты их мнения публикуют, счета никто не трогает, иногда даже по «ящику» дают выступить. Нет в их словах силы. А во взгляде — воли и решимости. Главное — в их действиях. Контролировать таких — раз плюнуть. Приняли кремлёвские правила игры — сами знают и понимают, до какой степени можно высовываться.

И Кремль в них тоже очень заинтересован. А как же! Хотите «альтернативное мнение» — получите «альтернативное мнение». Придут эти на разные ток-шоу расплодившиеся и давай болтать с раздражёнными, но довольными лицами. Модернизация, модернизация, модернизация… Мужики, все реформы, о которых сверху власть соизволяла задуматься и начинала «проводить» давали плачевный результат, в отличие от реформ, рождённых общественным давлением. Например, Столыпинские. Власть не привыкла слушать. Абсолютная власть сама себя никогда не реформирует. Кто сам себя начнёт ущемлять в правах? Вокруг одни разговоры рабов, которым хозяин слегка улучшил рацион — прибавил к перловой каше щепотку риса — дал поговорить и послушать.